Не русские идут

– Температура наверняка есть, горло красное, сопли – типичное ОРЗ. Тебе бы и в самом деле полежать надо.

– С тобой? – брякнул он, тут же возненавидев себя за идиотский вопрос.

Однако вопреки ожиданиям она не рассердилась.

– Возьми ингалипт, прыскай в горло каждые два часа. Вечером я попробую полечить тебя методом ВВМ.

– Каким методом? – не понял он.

– Возбуждения волновой матрицы организма. Меня учили этому когда-то. Болезнь начинается с «загрязнения» энергетического каркаса человека, и если его очистить, организм быстрее восстанавливается.

– Ладно, попробуй, – согласился Мирослав. – Я где-то читал о волновой коррекции тканевых структур. Но ведь для этого нужно спецоборудование?

– Не всегда, – улыбнулась девушка.

– Ты целительница?

– Нет, но, как говорил мой учитель, у меня врождённые экстрасенсные способности.

– У тебя есть учитель?

– А что тут такого?

– Что же он преподаёт?

– Рукопашку. Или, как модно говорить, боевые искусства.

– Ты занимаешься рукопашным боем? – удивился Мирослав.

– Можно и так сказать.

– Ух ты, я не знал.

– Наталья! – послышался крик Веллера-Махно из лагеря.

– Всё, пора лететь. – Девушка заторопилась к вертолёту. – Вечером увидимся.

Она убежала.

Мирослав заторможенно проводил её взглядом, изрёк глубокомысленно:

– Если гора сама идёт к Магомету, что бы это значило?

– Мирослав, плывём, да? – окликнул его младший из охотников.

– Плывём, – вздохнул геофизик, высмаркиваясь. Достал ингалипт, вставил наконечник, прыснул в горло. Показалось, что стало значительно легче.

– Волновая матрица, однако. М-да. Чего хочет моя волновая матрица, я знаю, а чего хочет её матрица?

Эскимос споро заработал вёслами, берег отдалился, островок с дырой в центре, занятой «антиопухолью», приблизился.

Кожухин ещё раз высморкался и забыл обо всём, кроме работы. Правда, иногда приходилось отвлекаться на «обслуживание носа и горла», но это не помешало ему до обеда снять показания приборов и понаблюдать за поведением водяного кратера.

«Антиопухоль» дышала: уровень воды то повышался на два-три метра, то понижался. И с каждым таким «вздохом» у Мирослава крепла уверенность, что совсем скоро вода уйдёт вниз совсем. А вместе с ней они потеряют и возможность добыть Соринку, в настоящее время плавающую в приповерхностном слое, под упругой плёнкой аномально натянутой воды, в центре кратера. Мысль достать её во что бы то ни стало снова начала зреть в голове геофизика, мешая ему думать о других проблемах и «спокойно болеть».

Возвращаясь на берег, он обратил внимание на появившихся птиц. Раньше их не было видно, улетели прочь, когда выросла Опухоль. Теперь же их поведение указывало на отсутствие опасности, будто они точно знали, что в лагуне им больше ничто не угрожает.

Обедал он в компании с охотниками, сварившими вкуснейшую уху из пойманной рыбы, которую они называли тиркы. Хотел было снова плыть к «антиопухоли», но начавшийся озноб заставил его вспомнить слова Веллера-Махно, и Кожухин, напившийся горячего чаю с какими-то горьковатыми, но приятными на вкус и запах травами, залез в спальник. И уснул.

Проснулся он от гула вертолётных винтов.

Разлепил глаза, посмотрел на часы: стрелки показывали пять часов пополудни. За тонкими стенками палатки было всё так же светло, что никак не соответствовало ощущению близившейся ночи. Летом ночи на окраинах Чукотки были почти такими же светлыми, как и дни.

Неужели геологи вернулись? – вяло подумал Мирослав, торопливо выползая из спальника, а потом из палатки. Что-то рано они сегодня…

Однако это были не геологи.

Рядом с лагерем сел знакомый вертолёт с бело-синими полосами, красивый, стремительных очертаний «Ми-ХI», а из него выпрыгнули два человека, оба в милицейской форме.

Одного Мирослав узнал сразу – это был тот самый участковый капитан, который навестил лагерь геологов несколько дней назад. Второго геофизик видел впервые: хмурого детину под два метра ростом, в комбинезоне-куртке с нашивками сержанта. Глянув на его лицо, не обременённое интеллектом, Мирослав понял, что с ним лучше не связываться. У сержанта были белые равнодушные глаза и отсутствовали губы, настолько они были узкими и почти невидными, словно и вправду прорезанные бритвой.

– Кде началник? – спросил Кожухина капитан, и не подумав поздороваться.

Мирослав хотел съязвить: в Караганде, – но удержался. Вспомнилось чьё-то шутливое изречение: первым здоровается тот, у кого слабые нервы. Поэтому и он здороваться не стал, неторопливо высморкался, поправил шарф на шее.

– Работает, однако.

– Зови его.

– Ага, щас, – скривил губы Мирослав. – Мне он не подчиняется. К тому же вся бригада улетела на вертолёте.

– Куда?

– Они же прилетели искать полезные ископаемые, вот и ищут.

– Вызывай.

– Вертолёт прилетит к шести часам, раньше они всё равно не вернутся.

– Звони! – разомкнул губы-лезвия сержант.

Мирослав заглянул в его глаза, поёжился, достал мобильник.

Веллер-Махно отозвался через три минуты:

– Чего трезвонишь?

– Начальство прибыло.

– Какое ещё начальство?

– Большое, доблестная милиция. Требует вас.

– Шутки шутишь?