Не русские идут

Наталья приостановилась у круглого отверстия в дне кратера, посветила в глубь дыры фонарём.

– Глубоко, метров десять, дальше не вижу.

– Осторожнее, – напомнил Веллер-Махно. – Не рискуй понапрасну.

Девушка скрылась в дыре.

Мирослав обошёл кратер поверху, пытаясь найти место, откуда отверстие колодца было бы видно лучше, но оставил свои попытки. Со всех сторон дыра была видна одинаково.

Потянулись секунды, складываясь в длинные резиновые минуты.

Верёвка постепенно исчезала в горле колодца метр за метром. Когда длина ушедшего отрезка достигла двенадцати метров, Химчук и Дядька, державшие бечеву, почувствовали двойной рывок.

– Придерживаем, – сказал Пётр Леонидович.

– Что?! – подсунулся Мирослав.

– Не мешай, – отодвинул его Веллер-Махно. Достал мобильник, попытался вызвать Наталью.

Неожиданно для всех она отозвалась, хотя голос был еле слышен сквозь хрипы и шипение:

– Тут поворот… дальше… тров …цать… ещё…

– Поворот, никого не видать, – прокомментировал Борис Аркадьевич геологам. – Наташа, возвращайся, нет смысла идти глубже.

– … бую …тров, – долетел ответ.

Вслед за этим последовал рывок верёвки.

– Поднимаем? – спросил Сергей Степанович.

– Опускайте ниже, – сделал жест большим пальцем Веллер-Махно. – Метров на десять.

Бечева медленно поползла в дыру колодца.

Отсчитали десять метров, остановили спуск.

Последовал рывок.

Веллер-Махно снова взялся за телефон, но ответа девушки не услышал.

Она рванула верёвку ещё раз.

– Опускайте.

– Опасно, Аркадьич.

– Ты полезешь вместо неё?

– Я! – сделал шаг вперёд Мирослав.

– Опускаем ещё метров на десять.

Бечева пошла вниз.

На берегу, за обрывом, внезапно послышался гул раскручиваемых винтов вертолёта.

Все оглянулись на береговой откос.

– Что за ерунда? – удивился Дядька.

– Вертолёт… взлетает! – прошептал Мирослав.

– Там же никого нет! Не могут же эскимосы запустить двигатель!

Гул винтов стал громче, и над берегом показался их «Ка-92» во всей красе. Под лучами низкого солнца блеснул блистер кабины, словно машина подмигнула им, как живое существо. Вертолёт сделал горку и хищно пошёл к острову, намереваясь протаранить его скалы.

– Вот собака бешеная! – воскликнул Дядька с ещё большим изумлением. – Это же наша вертушка! Кому поиграться захотелось?!

– Ложись! – рявкнул Веллер-Махно.

Геологи попадали на камни.

Мирослав хотел нырнуть за скальный выступ, но какая-то отчаянная сила вдруг подняла его и направила вниз, в кратер. Как на крыльях он слетел на дно воронки, нырнул в дыру колодца, и тотчас же вертолёт врезался носом в гребень кратера на противоположной стороне, взорвался, и пылающая махина рухнула в кратер, накрыла собой колодец.

– Слава! – крикнул Химчук, бросая ослабевшую верёвку, попытался встать.

Веллер-Махно вжал его в расщелину между глыбами.

– Куда?! Сгоришь как спичка!

Раздались два взрыва потише, на вал взлетели какие-то горящие лохмотья, куски пластмассы, осколки фибергласа и раскаленного металла. Один из них упал на спину закрывшего голову руками Дядьковина. Зоркий Веллер-Махно сбросил зазубренный лоскут со спины геолога.

Взрывы прекратились.

Борис Аркадьевич осторожно высунул голову из-за глыб.

Вертолёт горел – смятая изуродованная куча железа со скрученными винтами, закупорившая дыру в дне кратера.

Дядька и Химчук привстали рядом с начальником.

– Ну, и что будем делать? – просипел Сергей Степанович.

Веллер-Махно не ответил. Он понимал, что объяснить происшедшее начальству или представителям МЧС, которых теперь придётся вызывать, он не сможет. В голове вращалась как заведенная одна мысль: кто, какой самоубийца и зачем поднял вертолёт в воздух и направил его в кратер, недавно накрытый Опухолью?

* * *

Зачем он прыгнул в кратер, Мирослав не смог бы объяснить никому, в том числе самому себе. Нырнул в дыру, как в воду, закрыв глаза и задержав дыхание.

Странным образом он не ударился о край дыры ни головой, ни боком, словно она расступилась, пропуская «ныряльщика».

Полёт был недолгим, как показалось. Он был уже на глубине десятка метров, когда сзади грохнуло, и в колодец ворвалось огненное облако взрыва, догоняя прыгуна. Спасло его то, что колодец изогнулся коленом, и пламя погасло, долетев как раз до изгиба. А затем начался кошмар.

Мирослава впечатало в стену хода, затем он проехался пузом по скользким и гладким буграм, ударился головой о выступ, к счастью, тоже округлый и гладкий, и какое-то время его вращало, кидало из стороны в сторону, пока ход не кончился бездной. Во всяком случае, так ему показалось, пока он летел в темноте и пустоте.

Длился полёт всего пару-тройку секунд, после чего Мирослав ударился обо что-то хрупко-рыхлое, рассыпавшееся от столкновения, и потерял сознание.

Очнулся какое-то время спустя от световых стрел, вонзившихся в глаза. Застонал, попытался загородиться от света рукой.

– Живой, headless horseman, – раздался чей-то знакомый голос.

В голове щёлкнуло: голос принадлежал пропавшему Данилину, а его фраза переводилась с английского как «всадник без головы».

Мирослав с трудом сел, тараща глаза, разглядел два силуэта в зыбком отсвете от потолка пещеры, куда упирался луч фонаря.