Не рычите, маэстро, или счастье для Льва (СИ)

Олеся и Томбасов переглянулись удивленно. Потом посмотрели на Левино тело – оно как раз всхрапнуло – внимательно. Лева поводов для подобного оптимизма не подавал. Он снова пытался свернуться клубочком. И практически упал с диванчика.

- Вы уверены? – Олеся недоверчиво посмотрела на остальных троих.

- Главное, надо сказать нужные слова с правильной интонацией.

- Какие?

- Пой, урррод!

Получилось дружно. Действительно, с какой-то незнакомой интонацией. И – самое странное – Лева раскрыл глаза и спросил, совершенно осознанно:

- Что работаем?

…

А на концерт Ирина пошла.

Зачем? Мало ей вчерашнего шока было, когда Лев заговорил о сыне. Да еще так, словно она что-то была певцу должна. Она не сдержалась и высказалась. Много чего. И правильного. И лишнего. И справедливого. И не очень. Умом понимала, что не совсем права, и Лева, точно так же, как и она ему, ничего не должен.

В конце концов, он ничего не знал.

А она понесла на него, как сварливая жена с многолетним опытом совместной жизни. Но идея о том, что он заявится в их с Сашкой жизнь – вот просто потому что его перемкнуло с какой-то радости, показалась ей настолько возмутительной, ненужной, что… просто взбесило это все.

Ну, поёшь ты. Богат, знаменит, живешь в другой реальности. С чего бы там и не остаться? «Общаться» его потянуло. В промежутках между концертами, гастролями, любовницами. И вообще – у него некая Олеся есть. Вон, какие фотографии замечательные. И смотрят они друг на друга настолько нежно, настолько понимающе, что…

Красота же просто!

Так. Это совершенно не ее дело. Сложится – и дай Бог. Пусть будет счастлив. А вот слушать его пение, как и всего остального квартета – это же редкое удовольствие. Тем более, что поют они в правильном составе. Так отчего же себя радости лишать? Тем более, что она же не собирается дарить цветы, просить автограф и заниматься какой-нибудь подобной чушью. Как же. Она хочет прекрасной музыки. Только музыка. Ведь без музыки нельзя.

Перед концертом объявили, что по техническим причинам концерт будет в одно отделение, в два с половиной часа. Сначала кольнуло в груди – не случилось ли чего. Потом как-то странно заметались парни, вытаскивая стойки под микрофоны.

Свет медленно гас. Мгновение темноты – и прожекторы высветили четыре фигуры.

- Дорога без конца. Она когда-то выбрала тебя.

Твои шаги, твою печаль и песню. Только вот идти по ней

С каждым шагом все больней,

С каждой ночью все светлее, с каждой песней все смертельней,

С каждым шагом все трудней.

Честно говоря, Ирина опасалась. Что она услышит голоса, а сказка ее не позовет с собой. Сейчас же она поняла, что ошибалась. Стоило только поплыть первым звукам: сначала оркестра, а потом и сильным, звучным голосам, рассказывающим о любви, о разлуке и о жизни так, что хотелось верить и плакать. Она закрыла глаза, чтобы певцы на сцене ее не отвлекали – и разрешила себе погрузиться в чудо.

Они чуть изменились. Ирина вспомнила, как прочитала как-то, когда писала книгу, один из комментариев. Какая-то дама, послушав что-то из романсов, грустно заметила: «Да, мальчики, мало вы любили. Что это такое, толком не знаете». Теперь же они знали. Да. Точно. И еще… похоже, все четверо подустали играть в вечных зажигающих мальчиков. И превратились в крышесносных мужчин.

Сергей. Чуть печальный, погруженный в пение, как будто оборвись оно – и он не сможет дышать.

Иван. Убравший волосы с лица, словно увидевший весь мир. Он сегодня дирижировал. Как крылья его руки выпевали каждую мелодию вместе с квартетом.

Артур. Необычайно сосредоточенный. Необычайно серьезный.

И Лев. Прекрасный. Расслабленный. Погруженный в музыку настолько, что казалось – его здесь и нет вовсе. Осталась только музыка.

И поняла вдруг, с чего на самом деле она вчера сорвалась. Поняла – и вздрогнула. Ей хотелось, до дрожи, до покалывания кончиков пальцев, подойти и обнять его. Не разговаривать, не делить, не выяснять. А тем более, не ругаться. Подойти. Прижаться. С пониманием, что ты имеешь на это право. Даже не так. Что это для него так же желанно, как и для тебя. Что ты подходишь, а зеленые глаза вдруг загораются радостью. И ты видишь в них любовь, купаешься в этой любви. И у тебя в голове просто нет сомнений, что это так.

Какая восхитительная, прекрасная, несусветная чушь! И надо же – она лезет в голову ей. Как будто она не изучила жизнь этого музыканта вдоль и поперек, когда работала над книгой.

Жесты, отточенные, совершенные, в котором чудился оттенок самолюбования, по временам ядовитые интонации во время прямых эфиров, метания на репетициях, вот даже ей убить хотелось. Нехорошая история с Сергеем, странно, что бас вообще вернулся. Многочисленные любовные похождения, гадкое совсем расставание с последней любовницей. И – в противовес всему этому редкий талант. И изумительной красоты голос… Летящий, легкий. Волшебный.