Не рычите, маэстро, или счастье для Льва (СИ)

А сам он… Около какого-то моста, на набережной. Правильно. А вон стройка века. Откуда он звонил Олесе.

Сюр какой-то!

Рассмеялся. Остановился. Выдохнул.

Вот ведет он себя, честное слово, странно. Как истеричная барышня-хористка.

«А я институтка, я дочь камергера… Я кто-то то там, - слова он как обычно забыл, но мурлыкал старательно, хоть и не раскрывая рта, - я летучая мышь…»

Продрогшая, дурная на всю голову. Промокшая летучая мышь… Которая бегала по кругу, пытаясь что-то понять для себя. Мда. Похоже, он третий или четвертый раз просто обежал квартал вокруг волшебной Глухой Зеленина. Улицы, что то не желала находиться, то не хотела отпускать.

Что тут скажешь. Только в очередной раз удивиться. Городу. Себе.

И…

- Лева.

Он понял, что его окликают, только когда кто-то потеребил его за рукав.

- Ле-ва.

Вот тут он глубоко вздохнул, снова становясь самим собой. Привычным. Даже в чем-то нормальным. Губы сложились в ироничную полуулыбку – неприятное зрелище, он знал. Лицо перестало выражать хоть сколь-нибудь искрение эмоции. Только спокойствие, достойное какого-нибудь буддийского монаха на лице. Да яд в выражении зеленых глаз.

И ледяным голосом, четким, поставленным, тщательно подбирая не то, что слова – интонацию, он ответил:

- Добрый вечер, Дана.

И даже не стал озираться, чтобы понять, откуда их снимают. А в том, что это происходит, он был уверен, даже больше, чем в своем музыкальном образовании.

- Добрый, - ответила женщина его мечты. В прошлом. Какое счастье, что в прошлом.

- Чем обязан?

- Лева, ты можешь сделать так, чтобы меня не преследовал адвокат Томбасова?

Как ни странно, Дана сразу заговорила по делу и безо всяких экивоков, попыток бросится на шею. И не было рассказа о истинной любви, которую музыкант попрал.

Удивительное рядом.

Лева нахмурился. Было непонятно. По логичному сценарию – надо было вывести его из себя, заснять скандал. И заработать на этом денюжку. Но Дана отчего-то вела себя неправильно. А он… Он не любил всего, чему не мог найти объяснения.

- Думаю, - начал он аккуратно, словно на приеме у английской королевы. Потому как только еще одного скандала в сетях им и не хватало. А это не дебош с дракой. Так же красиво выкрутиться не получиться. – Об этом надо разговаривать не со мной.

- Слушай. Сейчас не могу доказать, но. Видео с вашими любовными похождениями выкладывала не я.

Лева неприлично хмыкнул. Да в конце концов. Пусть хоть снимают, хоть в ток-шоу отправляют. Но за дурака держать не надо! Потому что поверить в такое. Или просто промолчать. Ну, сил никаких нет.

- После того, как я летом пообщалась с Самуилом Абрамовичем, службой безопасности. И даже Томбасовым лично… Знаешь, я чертовски зла на тебя, ты, конечно, редкостная свинья. Но. Мне такого рода проблемы не нужны. Когда на тебя попрут со всех сторон. Мне вполне обрисовали перспективу. Мне запрещено и близко подходить к кому бы то ни было из «Крещендо». И даже заикаться о вас. Только на этом условии Томбасов и его команда забывает о моем существовании. Иначе все проверяющие и контролирующие органы – от полиции до пожарников, от СЭС до налоговой - заинтересуются не только мной, но и моими работодателями. И всем будет объяснено, с чего такое внимание. Лева, пойми меня правильно, я желаю тебе всего самого плохого. Но. Это не я.

- Звучит убедительно, - вздохнул замерзший в конец музыкант, - но верится с трудом.

- Ну, подумай. Если бы у меня на руках был настолько вкусный материал… Особенно летом, когда я была зла на вас и была еще намерена действовать. Я бы ни за что не слила его в сеть. Да еще и так бездарно. Я б отправилась на первый. Связалась бы с девицами, которые там были изображены. Пригласила бы в Москву. И поискала бы потщательнее, чем вам можно досадить на самом деле. Домогательства. Насилие. Было бы просто загляденье. Никто бы из вас не отмазался. И дело было бы не в заурядном домашнем скандале, поверь мне. – Глаза ее злобно блеснули. - А так… Просто горохом по воробьям.

Она презрительно скривилась.

Лева вздрогнул. Вот ведь… И на этой змее он собирался жениться. Ему что – глаза завязывали? И он представил вдруг, что у Даны не случилось глупого срыва летом. Что он так бы остался в той жизни, которую сам себе мостил как ад. Когда потерял друга. Когда в его жизни не появилась бы Олеся. Вдруг бы она отказала Томбасову и решила не связываться с больными на всю голову музыкантами, от которых сбежала даже музыка.

И конечно же – Ирина в свою жизнь того Льва не пустила бы. Сейчас бы уже «счастливо» женатого. И разрушившего все отношения со своим прошлым. С друзьями из «Крещендо» так уж точно.

Ему стало жутко. Он посмотрел прямо в глаза очень – что греха таить – красивой блондинки. Перевел взгляд на небо – хмурое, белесое, недовольное И тихо проговорил: «Спасибо!»

- Что? – поежилась Дана в меховой шубке, которая поникла каждым волоском, потому как Питер показал характер. И дождь просто смывал нежеланных гостей Северной столицы.