Не самый плохой человек

Отец Иоанн, в миру и в привычной всем жизни, Васька Чуркин, очень смеялся, его в принципе забавляло это соревнование в остроумии.

– Понимаешь, мы не просто так выбираем себе имя. Ну, захотел я и стал бы Сигизмундом! Или Василиском! Нет. Имя мне дано в честь святого Иоанна Крестителя.

Илья, наконец, решился спросить, то, что по негласному закону не принято было говорить в слух.

– Вась, извини заранее, но… зачем это тебе нужно? – Дальше он заговорил быстрее, как бы извиняясь за свои слова. – Это же куча проблем, не для тебя даже, а для родственников. Почему не на завод, или в институт?

 Отец Иоанн продолжал улыбаться, он прекрасно понимал, что хочет спросить Илья.

– Почему я не хочу работать, а живу за счёт необразованного народа?

Илья потупился и начал было что-то мычать, но Василий его прервал.

– Пойми Илья, ты умный парень, не надо никогда слушать всё, что тебе говорят вокруг. Достаточно верить, но вера должна быть тверда. Тогда никто не сможет тебе ничего сделать.

– Но ведь они смеются? – осмелел Илья и обвёл рукой зрителей.

– Пусть смеются, – продолжал улыбаться Василий, – будь они уверены в своей правде, не обращали бы внимания на остальных. Вера должна быть в сердце, не бывает настоящей веры без милосердия и любви к ближнему. Мы не иждивенцы, паразитирующие на рабочем классе, а помогаем обездоленным, страждущим, даём приют тем, кто нуждается в Боге. Смеются говоришь, да они почти все крещённые, только друг перед дружкой так себя ведут.

Пока Василий облачался в рясу и менял спортивные трусы и бутсы на атрибуты священнослужителя, на высоком холме показался здоровенный поп с длинной седой бородой и волосами почти до плеч, с огромным сизым носом. Облик его напоминал карикатуры на священников в советском журнале «Крокодил». Поп обвёл взглядом всё происходящее, и зычным, поставленным голом позвал Василия.

– Отец Иоанн! Будя уже мальчишествовать. Ступай скорее до церкви, делов невпроворот!

Илья скептически заулыбался и не удержался от язвительного замечания.

– Да Васек, всё у вас там по зову сердца. Поэтому такие измождённые.

Первый раз Василий посерьёзнел и строго посмотрел на Илью.

– Не повторяй всякий бред за идиотами. Отец Лука – это золотой фонд Русской православной церкви. На таких людях держится наша религия, да и наша страна в целом.

Тут уже Илья не мог терпеть, нашли ещё героя стахановца!

– Да? У нас тут, оказывается, в каждом дворе по целой куче героев! То рыбу забивают, то просто, наверное, священный праздник отмечают. Кадилом только не машут. Герои на заводе пашут и стареют, не отходя от мартеновских печей, а отец Лука твой, простой пьяница. Он по воскресениям после ваших служб, вот там, за бараками с урками "ханку" хлещет. Что это за проводник Бога, который ошивается со всяким сбродом, и напивается, возможно, на деньги своих прихожан?

Василий, грустно покачал головой, но собрав волю в кулак, перестал злиться и смиренно стал объяснять своему молодому другу, элементарные для себя вещи.

– Илюх, не суди, да не судим будешь. Я мог бы тебе рассказать много притч про свой и чужой крест, о вере и неверии, но ты ещё не поймёшь ничего. Рано. Да и смысла я не вижу переубеждать кого-то, моя миссия – помогать ищущим, а не агитировать заблудших. Ты пойми, мы не ходим по воде, и не можем двумя хлебами накормить голодных. Мы абсолютно такие же люди. Я вырос в соседнем бараке, играл в футбол, курил за школой. Разница между нами только в вере, у меня она есть, а у тебя нет. Отец Лука настоящий человек веры, я им восхищаюсь. Чтобы ни происходило в его жизни, он не сломался. Он воевал, дошёл до Смоленска, был ранен, попал в окружение, но в плен не сдался, с боем прорвался к своим. Их из отряда осталось четверо. А вернувшись домой, узнал, что немцы убили дочь, жена выжила, а дочь нет. Полицай, желая насолить попу, записал дочь в комсомолки, так её в первых рядах фашисты и повесили. А потом были лагеря, Норильск, Воркута и Магадан. Там он пальцы на руке и отморозил. Ушёл из дома защищать Родину в сорок первом, а вернулся только в пятьдесят третьем по амнистии, после смерти Сталина. Вернулся и снова начал служить. Как говорят, жена уговаривала его бросить всё, в ногах валялась, Христом Богом молила.... Да, суров отец Лука, мрачен и нелюдим, но каждый день он надевает облачение, отпевает, крестит, венчает. И не ради денег он служит Богу, как несут здесь. Живёт он очень скромно, приход у него небогатый, не ищет он хлебного места, а делает все по зову сердца, потому, что истинно верует. Поэтому с кем он пьёт, мне абсолютно безразлично. Для него они не урки, а друзья, которым он еще может доверять, с которыми есть о чём помолчать, спеть и поплакать. Это люди, которые не предадут, не обманут и всегда поймут. Таких людей немного в жизни бывает, и не надо их своим мерилом мерить и осуждать. Они побольше тебя, сопляка, всякого повидали.