Не сбавляй оборотов. Не гаси огней

Первую машину я превратил в кучу металлолома на следующий же вечер, второго февраля. Хотя, надо признаться, опрокинул не одну и не две стопки виски, прежде чем забрался в новенький «Форд Меркьюри», удобно припаркованный неподалеку от Фолсом-стрит, и повернул ключ в замке зажигания. К тому же вознаградил себя тремя «колесиками» — дело-то непростое, нужно было сосредоточиться.

Прикрывал меня и забирал с места аварии Верзила, он как нельзя лучше подходил для такого дела. У него была своя машинка, ничем не примечательная «шевроле» 54-го года выпуска, а еще на него можно было положиться — доказано сотнями мелких просьб за время нашей дружбы. К тому же Верзиле нужны были деньги. Я отстегнул ему сотню — может, и многовато, ну да у меня была постоянная работа, и, плати я налоги, мог бы списать это дело как личный вклад в развитие искусства. А еще Верзила подходил из-за своего роста гривы спутанных медно-рыжих волос и носа, который как будто сломали дважды, в обе стороны. Совсем не помешает иметь такого под рукой — на случай, если кто решит встать на пути.

Но на пути никто не встал; я же тем временем включил зажигание, поставив автомобиль на холостой ход, — чтобы стекло обогрелось. Машинка была почти новенькая, всего девять тысяч пробега и ни единой царапины. Когда стекло очистилось, я выехал, взяв курс на Золотые Ворота; Верзила маячил сзади.

Мне дали всего день на подготовку, но я разработал неплохой план. Я собирался выехать на 1-е шоссе повыше Дженнера, там, где дорога огибает утес над океаном, найти удобный подъем и сбросить «форд» в Тихий океан. С собой я принес сумку, набитую пустыми жестянками из-под пива, и пару пустых же бутылок дешевой водки — намеревался разбросать их в салоне, создав видимость, что компания обколовшихся юнцов, взвинченная лошадиной дозой гормонов, угнала тачку покататься, да и разбила ее забавы ради.

Я катил к северу по 101-му шоссе, не превышая положенных 65 миль в час, потом свернул на 116-е шоссе и поехал к Гернвилю, а затем вдоль Рашн-Ривер до устья в Дженнере, где и вышел на 1-е шоссе. Дорога была пустынной. Я глянул в зеркало заднего вида проверить, свернул ли за мной Верзила, и в четверти мили от себя увидел фары его вихляющего «шевроле».

Через двадцать минут я присмотрел вверх по побережью подходящее местечко — широкий подъем вдоль края отвесной скалы. Я подъехал поближе, чтобы осмотреть его. С океана дул приличный ветер — крутой замес из соленого протеина и прибитой к берегу гнили. Ограждения не было, так что столкнуть машину с края не составит труда — она отправится в долгий полет к волнам, атакующим камни. Я убедился в том, что вдоль пляжа нет никаких огней, никто не светит фонариком и не разжигает костров. Не хотелось ронять две тонны железа на парочку влюбленных, самозабвенно совокупляющихся на узкой полоске пляжа. Нечего поощрять абсурд. Хотя, с другой стороны, никому с мозгами сложней куриных не придет в голову трахаться на каменистом, затопляемом волнами пляже в холодную зимнюю ночь, так что, вполне возможно, я бы поспособствовал эволюционному процессу.

Все еще в перчатках, которые надел перед тем, как прикоснуться к машине, я разбросал пустые банки по салону, а Верзила тем временем подрулил на «шевроле» и встал, прикрывая собой «форд». Я включил нейтралку и крутанул колеса влево. Навалились с Верзилой на «форд» плечами, пару раз натужно крякнули, а дальше тачка покатилась сама, под тяжестью собственного веса. Когда передние колеса свесились через край, задняя часть задралась, но вместо того, чтобы спикировать бампером вниз, корпус машины протащило и накренило на бок, да так медленно, что мы услышали, как все банки волной перекатились к водительскому сидению. Ну а потом тачка перевалилась через край и исчезла. Мне вдруг показалось — земля стала легче. Тишина стояла так долго, что я уж было подумал — мы не услышали удар, приглушенный волнами, набегавшими и разбивавшимися о камни внизу; я даже хотел заглянуть за край обрыва, когда услышал: БА-А-БА-А-А-А-Х!!!

Верзила стоял как приклеенный, закрыв глаза, запрокинув голову и едва заметно раскачиваясь — видать, ушел в себя. И хотя не в моих правилах было встревать, я все же посчитал, что не стоит торчать тут, заценивая чистый звук новенького «Меркьюри», встретившегося с древними скалами самым что ни на есть преступным образом.

Я тронул его за руку:

— Ну что, сваливаем?

— Ты поведешь, — не сказал, а приказал Верзила.

Он так и не вышел из транса — сидел молча, с закрытыми глазами до самых Золотых Ворот. Я злился, что мне не дали сполна насладиться остротой момента, меня раздражало, что Верзила замкнулся как раз в тот момент, когда мне хотелось поболтать, так что когда он наконец открыл глаза и спросил: «Слыхал?», я рассердился: «Слыхал что? Шум прибоя? Ветер? Или грохот свалившейся тачки?»

— Да не, чувак, я про тишину. Про ее массу — так и тянет вниз. А потом уже — мощный, короткий вопль искореженного металла.