Не сбавляй оборотов. Не гаси огней

— И что, больше никаких пластинок, с которыми связаны сентиментальные воспоминания?

— Уже нет, — она отвернулась к раковине.

Я сосчитал пластинки, а потом свою наличность. В карманах было негусто, пришлось сходить к «кадиллаку» за припрятанным в сумке баблом. Вернувшись, я выложил деньги на крышку бирюзовой коробки.

— Так, — сказал я, — поговорим о деле. Я беру двести семь пластинок по два бакса за штуку, итого получается четыреста четырнадцать. Я бы даже сказал, четыреста пятнадцать, если вы заодно пожертвуете коробкой.

Донна была поражена.

— Вы покупаете все пластинки? По два доллара за каждую?!

— Знаю, что маловато, но Мусорщик говорил, что это стандартная цена для винила в хорошем состоянии. Я не в курсе, какова ситуация на местном рынке, но даже во Фриско Мусорщику редко удается выручить больше трех баксов за штуку. К тому же, помните, я покупаю оптом, не отбирая только то, что получше.

Донна ткнула в бирюзовую коробку пальцем.

— Вы предлагаете мне за эти записи больше четырех сотен, я правильно поняла?

— Четыре сотни и еще пятнадцать, — поправил я ее. — Простите, но больше я действительно дать не могу. — Я изо всех сил старался выглядеть виноватым.

Донна протестующе замотала головой.

— Вы сами знаете, что это барахло не стоит ни гроша. Для вас это чистой воды благотворительность. Я ценю вашу заботу, Джордж, но так нельзя.

Если уж начистоту, я понятия не имел, почем идут подержанные пластинки, но два доллара казались мне разумной ценой, к тому же это придавало моему блефу правдоподобия.

— Донна, я вам запишу телефон Мусорщика. Позвоните ему на работу, и он растолкует, гоню я туфту или нет.

Она все-таки решила мне поверить.

— Нет, в этом нет нужды. Боже, ну и дела… Я рассчитывала в лучшем случае на десять центов, а вы говорите — два доллара. Четыре сотни! Да если б я знала, что это золотая жила, я бы давным-давно их продала.

— Рад, что вы этого не сделали, — улыбнулся я. — И уверен, что Мусорщик тоже обрадуется.

Донна твердила, что обязана проводить меня до машины. К тому же, она хотела убедиться, что проигрыватель работает. Я вставил переходник в прикуриватель и нажал на кнопку, диск завертелся. Меня подмывало поставить «Донну» и пригласить настоящую Донну на танец — прямо здесь, в жалком крошечном дворике, перед Богом и людьми, обнять ее покрепче, прежде чем вернусь на трассу. Но лишняя боль была ей сейчас ни к чему, поэтому я наугад выбрал Бадди Холли. Пластинка плавно опустилась на диск, иглодержатель поднялся и поднес иглу к желобку:

Я расскажу тебе сказку про нас:
Ты мне подаришь любовь в этот час.
У нас в запасе так много дней,
Люби меня и не гаси огней.

Буги-вуги, буги-вуги, буги-вуги-боп.

Любовь моя больше, чем

« кадиллак»,Хоть ты и боишься, что это не так.
Поверь в меня, и тебе станет ясно,
Как наша любовь глубока и прекрасна.
Поверь в любовь и не гаси огней!

Я вывернул на шоссе на полной скорости и в хорошем настроении, щеку все еще грел прощальный поцелуй Донны. Раз у меня теперь был при себе проигрыватель, я решил, что могу прямо на ходу слушать «Chantilly Lace» и думать о том, как череда случайностей подтолкнула меня к этой сумасшедшей поездке. Я поставил пластинку. Сначала раздался звук телефонного звонка, а потом низкий развратный мурлыкающий голос:

Пр-р-риве-е-ет, кр-р-рошка!
Да, это Биг Боппер.
[сладострастный смех]
Ах ты, моя сладкая штучка!
Я — что?
Что я должен?
О, кр-р-рошка, ты же знаешь, что я люблю…

А потом он запел:

Кружевная рубашка, озорная мордашка,
Рыжий хвостик, задорный и милый.
Колдовская походка,
Не девчонка — находка.
Любовь — вот что правит этим миром-миром-миром…