(Не)счастье для морского принца

В тот самый момент, когда его высочество решил улизнуть в мир танцев и светской болтовни, я совершенно по-простому, страшно неприлично и нагло схватила его за мундир и потянула на себя. Ульс же тянулся совсем в другую сторону, можно сказать, пятился. Силы, к моему сожалению, были неравны, так что пред светлы очи прогрессивной общественности мы явились как актёры театра. Скандального такого. Непристойного. Кошмарно, возмутительно неаристократичного.

Он — с моими туфлями в руке!

И когда только я их ему отдала? Или я их бросила на дно морское, а он озаботился? Решительно не помню, как они у него оказались! Но лучше бы этого не случилось! Кошмар! Кошмарище!

И я… босиком и с внушительным куском ткани в стиснутом от ужаса кулаке. Кажется, я неосознанно использовала магию. Против наследника престола Подводного мира. Самое запрещённое из запрещённого при любом дворе! Прилюдно!

Здорово, Бри! Отлично! Просто прекрасно!

— Даже для тебя это перебор, Бриджит! — с ужасом произнесла Мира, подбегая и накладывая иллюзию на мои обнажённые ступни, которые я поневоле демонстрировала всем желающим. Повезло, что мы просочились сквозь стену в относительно непопулярном месте бальной залы — рядом с повелителем, а к нему не особо-то приближались подданные. — Избавься от ткани.

Я послушно разжала кулак, а затем — рот.

Зря.

— Я же говорила, ваше высочество, мои туфли вам малы! — прошипела, сверкая глазами.

И в голосе ни намёка на шутку. А ведь это должна была быть именно шутка! Только так можно было хотя бы немного сгладить эффектное появление. Но вышло оскорбление чистой воды — непристойный намёк на ещё более скандальные обстоятельства, чем наше явление народу!

— Ш-ш-ш-што? — прошипел его высочество совершенно по-змеиному. Вот не зря я его за глаза обозвала змеем, не зря. Может, он и не дракон вовсе, а змеюка ядовитая? Водятся ведь такие на морском дне, я точно знаю. А эта, похоже, ещё глотает дурных девиц, не разжёвывая.

— Бри, немедленно извинись! — Мира сжала моё запястье с такой силой, что едва не сломала руку. Зато сознание немного прояснилось. Самую малость.

— Простите, ваше высочество. Дурная шутка. Я больше так не буду.

— Будете, — сквозь зубы произнёс его величество Килг, дав команду музыкантам играть громче. Так хоть танцующие и находящиеся в другой части зала не могут нас видеть и слышать. И не уверена, что это хорошо. Им ведь расскажут! И как расскажут! Лучше бы, наверное, увидели своими глазами. Народ любит преувеличивать.

Мне хватило короткого взгляда в сторону повелителя, чтобы принять пристойный вид: поднять подбородок, расправить плечи, вернуть первозданный вид наряду и причёске. И лишь после этого произнести самое пространное извинение в моей жизни, потому что наше с Фаульсом появление само по себе вызвало фурор, а уж мои слова и вовсе привлекли внимание всех рядом стоящих. И репутация наша с его высочеством ой как подмочена.

С другой стороны, мы на дне морском. Здесь всё мокрое.

Но утешение не сработало. Я повела себя недостойно. Притом настолько, что даже сама это понимаю и — о, ужас! — раскаиваюсь. В глубине души. Очень глубоко.

И ладно бы Фаульс себя скомпрометировал больше моего. Но ведь он выглядит пострадавшей стороной, а я — порочной девицей с пристрастием к прогулкам без обуви и скоростному раздеванию мужчин. На публике!

Килг дослушал мои извинения, развернулся и ушёл под руку с фифой Лин Акройд, щебечущей словно тропическая птичка. Надеюсь, она быстро поднимет ему настроение и сгладит впечатления.

Ох, а ведь она под угрозой! Я так и не узнала, что там с убийством предыдущей жены. Нужно сперва во всём разобраться, потом отпускать журналистку замуж. И я ведь точно вижу, что их союз может быть невероятно успешным! Они созданы друг для друга. Но…

Отвлекшись на свои мысли, совершенно позабыла о стоящем рядом принце Фаульсе. И когда развернулась в его сторону, заметила неладное. Тот небольшой кусочек ткани, что я… позаимствовала, был только от верхней части костюма. Но сейчас отчётливо видно прореху не только в мундире, но и в рубашке, притом она увеличивалась прямо на глазах, обнажая торс.

— Ваше высочество, боюсь, ваша рубашка… — Я искренне собиралась сообщить ему о проделках кого-то из перевозбудившихся при его виде невест, но Ульс не позволил мне закончить.

— Вам мешает, леди Ларс? Я надеялся, вы более терпеливы…

— Что?! — возмутилась звонко. — Вы на что намекаете? Да вы… Да вы! Да как вы смеете?!

Впервые в жизни я настолько растерялась, что не могла подобрать ни одного приличного слова. Да у меня отшибло дар речи!

Хотя вру. На дне морском со мной это случается по три раза на дню. И это мы только прибыли!

В моих любимых любовных романах героини, попадая в столь ужасные ситуации, всегда находили нужные слова. Однако я лишь хлопала ресницами и сверкала глазами. И может, даже хорошо, что делала это молча, потому что сегодня язык меня подводит на редкость усердно и талантливо — нарочно не придумаешь.

— Я намекаю? Я не намекаю, леди Ларс. Я говорю прямо: полностью разделяю ваше страстное стремление, но…