(Не)счастье на мою голову

Выгрузившись из самолета, мы пересаживаемся в небольшой микроавтобус и снова едем. Виды просто невероятные, и я минут двадцать не отлипаю от окна. Мы проезжаем между двух скал и выезжаем на плато, на котором уже приподнимаются куполы…

– Воздушные шары? – выдыхаю восхищенно, глядя на то, как медленно распрямляются подогреваемые огнем яркие куполы.

– Они самые, – отвечает Андрей и приобнимает меня.

Мы проходим короткий инструктаж, а потом начинаем загружаться в корзины, пока еще окончательно не рассвело.

– О, боже, даже не верится, что увижу рассвет с высоты птичьего полета, – восхищенно произношу я слегка дрожащим голосом.

– Не бойся, все будет хорошо, – отзывается Андрей, помогая мне забраться в корзину.

– Я совсем не боюсь, – отвечаю, но он, наверное, слышит вибрации в моем голосе.

Да, страшновато. Себе-то врать бесполезно. Так было страшновато, когда второй раз прыгала с парашютом. Это первый прыжок, как правило, проходит на кураже, и человек не до конца понимает, что должно случиться дальше. А вот решиться на второй – тут надо недюжинное мужество. Так вот на шаре я еще не каталась, поэтому кураж присутствует. Но я все равно боюсь, будто делаю это уже во второй раз.

– А почему мы одни? – спрашиваю Андрея, когда вслед за нами в корзину поднимается только мужик, который будет управлять шаром.

Все остальные люди, кто летел с нами, рассаживаются по двум другим корзинам, набивая их, словно селедки в бочке.

– Потому что твои эмоции только для меня, – он касается моего носа кончиком указательного пальца. – Поворачивайся.

Развернув меня спиной к себе, Андрей закрывает меня своим огромным телом и прижимает животом и грудью к корзине. Никакого сексуального подтекста, просто он как будто обволакивает меня собой, словно защищает. В этом горячем коконе из заботы я немного расслабляюсь.

Когда шар приходит в движение, я вскрикиваю и нервно смеюсь, вцепившись в бортик корзины пальцами. Андрей ласково успокаивающе поглаживает их и откуда-то вынимает тонкую шапку, которую надевает мне на голову. Поправляю ее, чтобы не закрывала глаза.

– Спасибо, – поворачиваю голову и целую его в щеку.

– Всегда пожалуйста, – отвечает он и трется щетиной о мою щеку. – Смотри, – кивает вперед.

Я ахаю, когда шар отрывается от земли и начинает набирать высоту. Мы поднимаемся с плато и зависаем над пропастью. Ноги дрожат и дух захватывает, когда я смотрю вниз, понимая, что мы уже не на твердой почве.

– О, боже, – выдыхаю дрожащим голосом.

– Ты не сюда смотри, а туда, – Андрей указывает пальцем на вершину горы, к которой мы медленно поднимаемся.

Когда равняемся с вершиной, а потом и поднимаемся выше, я уже не могу ничего говорить. Буквально теряю дар речи, когда вижу красоту перед собой. Пушистые белые облака и медленно поднимающееся на горизонте солнце. Оно окрашивает окружающий мир в невероятно теплые цвета, лаская его своими лучами.

Параллельно с нами поднимаются еще четыре шара, и из-за этого картина кажется еще более волшебной. Я просто в шоке от того, насколько красиво! И эту красоту мы часто не замечаем за ежедневной рутиной и суетой. Практически каждый день похож на предыдущий, и у людей просто нет возможности остановиться и оглянуться вокруг.

Здесь же времени не существует. Оно притормозило, позволяя нам насладиться великолепием. Захлебнуться от восторга и переполниться гармонией. Мы пролетаем над горами, минуем широкую реку, делаем круг вокруг плато и медленно движемся назад. Мне кажется, что прошло очень много времени с того момента, когда мы поднялись в воздух. И в то же время есть ощущение, что я успела только моргнуть, как мы уже начали возвращаться.

Во мне бурлит восторг. Хочется танцевать и в тот же момент ласково щуриться под солнечными лучами, а потом, растянувшись на покрывале, нежиться в их ласковом тепле.

Андрей берет меня за подбородок и, накрыв мои губы своими, ласкает их. Проникает в рот языком и целует так чувственно и проникновенно, что кружится голова. Я хочу, чтобы он разделил со мной эти невероятные чувства! Чтобы ощутил тот же восторг и душевный подъем, какие курсируют во мне!

Я отвечаю на поцелуй. Разворачиваюсь всем телом и, прижавшись спиной к корзине, вцепляюсь пальцами в куртку Борзого, жадно целуя его губы. Я тону в нем, в восторге и переполняющих меня чувствах. Я умираю и в тот же самый момент воскресаю. Как такое вообще возможно?

Оторвавшись от моих губ, Андрей проводит тыльной стороной ладони по моей щеке. Ласково, едва касаясь, а я щурюсь от удовольствия и улыбаюсь.

– Красавица моя, – произносит он так нежно, что мои внутренности плавятся, а сердце, кажется, тает. – Моя любимая девочка.

– Любимая? – спрашиваю, но в этот раз выходит без сарказма. А так, будто я желаю убедиться, что правильно услышала.