(Не)счастье на мою голову

Борьба отняла у меня столько сил, что их не осталось даже на крик. Я просто рыдаю и умоляю его не причинять мне боль. В ужасе сжимаюсь, когда слышу бряцанье пряжки ремня, и начинаю рыдать громче. Тогда Ровинский перехватывает меня за горло и начинает душить. Я хриплю и пытаюсь просить остановиться, но от асфиксии сознание уже начинает плыть.

– Что, сука, не нравится? – рычит Ровинский. – А я тебя предупреждал. И гаденыша твоего предупреждал. Пусть придет сюда. Полюбуется, как я трахаю свою жену, а потом завалю его. О, я буду делать это с огромным удовольствием прямо у тебя на глазах. Причем у тебя даже не будет сил что-нибудь сделать с этим. А знаешь, почему? Потому что сейчас как следует отдеру тебя за все те годы, что мы были в разлуке.

В этот момент дверь в спальню распахивается, и я сквозь слезы вижу Андрея, на секунду застывшего в дверном проеме.

– Тебе пиздец, сучара, – хрипит он и бросается вперед.

Ровинский соскакивает с меня и срывается к Андрею. Я вскакиваю и застываю, глядя на то, как они остановились в паре шагов друг от друга, готовые нанести первый удар.

– Не надо, – хриплю я.

– Тина, на выход! – резко командует Андрей.

Я быстро переползаю через кровать на другу сторону от бывшего мужа и иду к Андрею.

– Пожалуйста. Тебя из-за него посадят. Вызови полицию.

– Выйди, я сказал! – рявкает он так, что я вздрагиваю.

На меня накатывает жуткая паника, потому что я понимаю последствия этой драки. Живым из этой комнаты выйдет только один. И я не хочу даже на секунду представлять, что Андрей рискует своей жизнью.

– Андрей…

– Вышла! – ревет он и, схватив меня за руку, отталкивает к себе за спину, а потом начинает оттеснять к двери.

Выглядываю из-за его спины и с ужасом замечаю пистолет в руке Ровинского. Вскрикиваю и чувствую, как внутренности холодеют.

– Андрюша, – умоляю его, вцепившись пальцами в футболку на спине. – Прошу тебя. Он того не стоит. Умоляю.

Андрей молча выталкивает меня за дверь и, захлопнув ее, щелкает замком. Привалившись к полотну, я начинаю рыдать и уговаривать Андрея выйти, но меня уже, конечно, никто не слышит. За дверью раздаются удары, крики, грохот, маты, угрозы, а потом выстрел и… тишина. Мое горло сковывает спазмом, и я накрываю его ладонью.

Почувствовав, как спазм отпускает, начинаю тарабанить в дверь.

– Андрей! Андрей, открой! Пожалуйста, – всхлипываю и сбиваю руки о деревянное полотно. – Андрюша!

Дверной замок щелкает, и я отступаю на шаг назад, готовая броситься на шею своему мужу. Но, когда дверь открывается, я сразу умираю ста смертями. Передо мной стоит Ровинский. Все лицо побито, а окровавленный рот перекашивает гримаса убийцы. Довольного убийцы, который насладился тем, что лишил человека жизни.

Я невольно отступаю назад, качая головой. Смотрю в глаза с обезумевшим взглядом и обнимаю себя за плечи, прикрывая голую грудь.

– Нет, – шепчу. – Не может быть. Ты не мог… Он…

– Он подох, – цедит Ровинский и сплевывает кровь прямо на пол. – Как и обещал, я его завалил. Осталось только тебя отодрать, мой Цыпленок.

– Не подходи, – выставляю вперед дрожащие руки.

– Я тут подумал и решил, что ты, как и твой ебарь, не имеешь права жить. Но сначала я развлекусь с тобой, а потом всажу тебе пулю в лоб.

Глава 50

Тина

– Хотя не так, – Ровинский почесывает дулом пистолета свой висок. – Собирай свои пожитки, Цыпленок, мы сваливаем. Хочу драть тебя, пока не отключусь. Давай шевелись.

Вздрогнув от резкого тона, пытаюсь заглянуть через плечо Ровинскому, чтобы увидеть, правда ли он убил Андрея. Волосы на теле встали дыбом и теперь торчат, как антенны, улавливая напряжение в воздухе. Меня начинает подташнивать от одной мысли о том, что я больше никогда не смогу увидеть нагловатую улыбку своего Борзого. Больше он никогда не закинет меня к себе на плечо, чтобы утащить в спальню и залюбить до потери сознания.

Из меня вылетает звериный вой, но на половине он прерывается, когда я вижу, как за спиной Ровинского появляется Андрей. Он заносит руку с моей тяжелой хрустальной вазой над головой Ровинского и опускает ее с такой силой, что, мне кажется, я слышу хруст, когда предмет декора встречается с черепом. Тошнота усиливается, а в голове грохочет кровь, практически ослепляя меня.

Ровинский падает к моим ногам, и я отскакиваю, тихо вскрикнув. Пистолет из его руки вылетает, а затем, проехав по паркету, ударяется о стену.

Я поднимаю взгляд на Андрея и замечаю, что его футболка с правой стороны пропитана кровью. Андрей зажимает рану на животе и смотрит на меня, не моргая.

– Тина, – хрипит он. – В кармане телефон, – кивает на свой правый карман джинсов. Я на негнущихся ногах обхожу распластавшегося на полу Ровинского и подхожу к мужу.

– Ты ранен.

– Достань телефон, маленькая, – просит он, немного смягчив голос.

Я тянусь к его пропитанным кровью джинсам и достаю телефон. Обтираю его клочками своей одежды и протягиваю Андрею.