(Не)счастливый вагон 13 (СИ)

— Как всё прошло? — одними губами прошептала она.

— Ты умница! — поцеловал её заплаканные глаза.

В коридоре начальник поезда что-то басил, Натка подвизгивала в унисон, наконец, шаги удалились, послышался грохот дверей.

Обнажённая Люба дрожала в моих руках, даже зубами клацала.

— Ну что ты, малышка, перестань! — я аккуратно укутал её в одеяло, сел на койку, положив дрожащий свёрток себе на колени. Уже давно не шептал на ушко девочкам всякие милые глупости и не рассказывал сказки. Да я был готов хоть колыбельную спеть, лишь бы она успокоилась.

В дверь снова постучались, но на этот раз тихо и аккуратно. Люба всё равно дёрнулась и испуганно уставилась на меня расширенными от коньяка и страха зрачками.

— Ребят, это я — Люба! Тьфу, Наташа!

Бережно усадил маленькую проводницу на койку и открыл.

— Проходи, сестрёнка! Как ты?

— Да я от страха чуть с ума не сошла! Этот Терёхин словно сканер — боялась лишнее движение сделать или не то сболтнуть. Хорошо, что верзила сразу клеиться ко мне начал. Но после выхода Нателлы Всеволодовны он на меня больше и не посмотрел. Ещё бы, такая грудь! Завидую… Кстати, я халатик принесла, нечего вещами разбрасываться! — Ната тарахтела, как заведённая.

— Выдохни, всё уже кончилось!

— Я знаю, просто адреналин ещё играет. Люба, как ты? Сильно досталось? — сестра прижалась к завёрнутой в одеяло проводнице. — Не думала, что ты такая безбашенная и смелая. Если бы не ты…

— Всё нормально! — девчонки сели домиком, привалившись друг к другу. От этой картины стало как-то не по себе: скоро им придётся расстаться, а Наташка впервые смогла с кем-то подружиться. Но самое печальное, что я тоже выйду из поезда, а Люба вновь помчится по бездушным рельсам, а своей любимой железной коробке.

И снова раздался интеллигентный стук и покашливание… «У нас что, день открытых дверей сегодня?» Честно говоря, мне было уже всё равно, кто находится по ту сторону, хоть мой папаша, хоть Далай-лама, хоть вездесущие распространители какой-нибудь сетевой косметики — им всем несдобровать! Но в коридоре топтался улыбчивый начальник поезда. Не знаю, что заставило его оттаять и сменить гнев на милость: может, чары Наты, может, созерцание Любиных прелестей, а может, и возможность поучаствовать в нашем остросюжетном спектакле, но результат налицо — Сан Саныч, прижал меня к груди, как родного. Что-то странное происходит в этом поезде: люди вдруг становятся одной большой семьёй. Той, о которой я мог лишь мечтать.

— Ну вы даёте! Страху за вас натерпелся! А ты, Самсонова, какая актриса, вот уж не ожидал. Вроде бы мышка и вдруг такое. Я вот что думаю, всё равно сегодня не уснём, пойдёмте ко мне в штабной, выпьем по маленькой. В вагоне-ресторане вахтовики гудят на всю, там нам шумно будет.

Мы переглянулись и радостно кивнули.

Странное зрелище представляла наша четвёрка, расположившаяся в купе начальника поезда: я — с раскрасневшимися от непривычных линз глазами и переводных татухах; Люба — всё ещё завёрнутая в одеяло на голое тело; Ната — в форме проводницы, которая ей явно была коротка; Саныч — довольный и весёлый, будто помолодевший на десяток лет.

— Ну что, по маленькой? — начальник достал неопознанную бутылку с чем-то мутным. — Не боись, молодёжь, сам делал, своими руками на облепихе настаивал.

Он приоткрыл пробку и в воздухе разлился запах спелых ягод, даже слюна потекла от воспоминания об их кисло-маслянистом вкусе, знакомом с детства. Сан Саныч наполнил четыре стакана.

— Наташе нельзя. Но я с удовольствием выпью её порцию.

Сестра сердито фыркнула и демонстративно отвернулась в окно.

— Да ладно, взрослая девочка, пять капель-то после такого стресса?!

— Нет, Александр Александрович. Извините, но она не пьёт. Совсем! — последнее слово я особо подчеркнул, желая поставить точку.

Дружеская атмосфера сразу испарилась — когда было надо, моя сестра одним видом могла заставить человека чувствовать себя не в своей тарелке. Беседа, до этого лёгкая и непринуждённая, сошла на нет. В этот момент я был готов прибить Наташку за её эгоизм (уже в миллионный раз за то время, как папаша взял меня в семью).

Она картинно зевнула, потянулась и заявила: «Ладно, маленьким девочкам, которым ничего нельзя, давно пора баиньки. Всем взрослым желаю доброй ночи!» — и легко выскользнула из купе.

— Может проводить её? — Люба выглядела встревоженной и это разозлило меня ещё больше.

— Хватит носиться с ней, как с писаной торбой. Наташке пора научиться быть благодарной людям, а не думать только о своих хотелках. Ничего, ей в соседний вагон дойти, не заблудится!

Мы посидели ещё, начальник поезда оказался мировым мужиком, хоть потрёпанным судьбой и замученный женским коллективом на работе и дома, но не растерявшим оптимизма и человечности. С сожалением заметил, что теперь уже моя проводница борется с зевотой, хотя и пытается поддержать компанию.

— Может, ты ляжешь? День-то тяжёлый был! — я потрепал её по пушистым волосам. Сейчас она напоминала маленького взъерошенного совёнка, который пытается лупить глазки, чтобы не уснуть.