Не считая собаки

– Обречь своих близких на такие страдания! – сокрушалась миссис Меринг на перроне, глядя, как Бейн мучается с багажом. – Заставить их сидеть у окна в тревоге, ожидая его возвращения, с каждым часом теряя крупицы надежды – это верх жестокости! Знай я, насколько пренебрежительно он относится к чувствам родных, никогда не открыла бы для него двери своего дома. Никогда!

– Может, послать телеграмму и предупредить профессора о надвигающейся буре? – шепнул я Верити, когда мы поднимались в поезд.

– Пока я ходила за веером, – спросила она, не спуская глаз с Тосси, идущей впереди под руку с Теренсом, – в купе никто не появлялся? Совсем никто?

– Ни души, – заверил я.

– И Тосси все время сидела там?

– Она бегала за Бейном, когда миссис Меринг упала в обморок.

– Сколько ее не было?

– Ровно столько, сколько заняло сбегать за Бейном. – Верити, услышав это, совсем поникла. – Возможно, она все же с кем-нибудь столкнулась в коридоре. И потом, мы еще не приехали. У нее остается шанс встретить кого-нибудь здесь. Или на станции в Мачингс-Энде.

Однако проводнику, распахнувшему перед Тосси дверь купе, было по меньшей мере семьдесят, а на залитой дождем платформе в Мачингс-Энде не наблюдалось никого – ни отъезжающего, ни провожающего, ни встречающего. И дома тоже – если не считать полковника и профессора.

Да, пожалуй, зря мы не телеграфировали.

– Гениальная родилась идея, – возвестил полковник, радостно выходя навстречу нам под дождь.

– Мейсел, где твой зонт? – Миссис Меринг не дала ему и шагу дальше ступить. – А пальто?

– Нет нужды, – отмахнулся полковник. – Только что любовались серебристым тантё. Сух, как перец. – На самом деле вымок он изрядно, с обвисших усов капало. – Хотели поскорее поделиться нашей задумкой. Совершенно гениально! Вот и вышли встречать, да, профессор? Греция!

Миссис Меринг, которой Бейн помогал выбраться из коляски под раскрытый зонт, настороженно посмотрела на профессора Преддика, видимо, не до конца убежденная в его телесности.

– Греться?

– Фермопилы! – торжествующе рокотал полковник. – Марафон, Геллеспонт, Саламинский пролив. По местам великих сражений. Осенило вдруг. Единственный способ посмотреть место действия. Расположить войска.

Над головой зловеще прогрохотал гром, но полковник не обращал внимания.

– Семейный отдых. Заказать Тосси приданое в Париже. Навестить мадам Иритоцкую. Получил сегодня телеграмму от нее – едет за границу. Увеселительное путешествие!

Он умолк, с улыбкой ожидая ответа жены.

Миссис Меринг, судя по всему, признала профессора Преддика достаточно живым – по крайней мере до поры до времени.

– Скажите, профессор Преддик, – начала она голосом, которому не помешало бы сразу несколько шалей, – прежде чем отлучиться на «прогулку», вы намеревались поставить родных в известность о своих планах? Или пусть себе надевают траур, ничего страшного?

– Траур? – Профессор с озадаченным видом извлек из кармана пенсне.

– Прости, что, дорогая? – не понял полковник.

Небеса, как по сигналу, разразились новым оглушительным раскатом.

– Мейсел, ты пригрел на груди змею! – Миссис Меринг устремила обвиняющий перст на профессора. – Этот человек обманул тех, кто предоставил ему кров и назвал другом, но хуже того, он обманул своих собственных любящих родных.

Профессор Преддик снял пенсне и поглядел в него как в лорнет.

– Змею?

Так мы, чего доброго, простоим здесь до утра, причем профессор ни на йоту не приблизится к осознанию постигшей его катастрофы. Может быть, пора уже вмешаться, тем более что дождь снова припустил? Я оглянулся на Верити, однако она с надеждой смотрела на пустую подъездную дорогу.

– Профессор Преддик, – начал я, но миссис Меринг уже протягивала ему «Оксфорд кроникл».

– Читайте! – велела она.

– «Опасаются, что утонул…» – Профессор растерянно нацепил и тут же снял пенсне.

– Вы разве не посылали сестре телеграмму? – спросил Теренс. – Что сплавляетесь с нами по реке?

– Телеграмму… – пробормотал он в замешательстве, переворачивая газету, словно надеясь найти ответ на обратной стороне.

– Вы отправляли какие-то телеграммы из Абингдона, – подсказал я. – Я еще спросил, отправили вы или нет, и вы ответили, что да.

– Телеграммы! – озарило профессора. – Да, теперь вспоминаю. Я телеграфировал доктору Мароли, автору монографии о подписании Хартии вольностей. И профессору Эдельсвайну в Вену.

– А должны были телеграфировать сестре и племяннице, – нравоучительно заметил Теренс. – Сообщить, где находитесь и куда держите путь.

– Боже мой! – всполошился профессор. – Но Моди такая умница, наверняка она поняла, что я отбыл в экспедицию, раз не возвращаюсь. Она не из тех кликуш, которые будут заламывать руки и причитать, что я попал под трамвай.

– Что вы, какой трамвай! – язвительно ввернула миссис Меринг. – Вас считают утонувшим. Прощание завтра в десять.

– Прощание? – Профессор изумленно уставился в газету. – «Панихида в десять часов, собор Крайст-Черч». Какая еще панихида? Я ведь не умер.

– Это вы так утверждаете, – с подозрением проговорила миссис Меринг.