Не сердите добрых принцев!!!

После завтрака Зак отправился в лабораторию, делать новые амулеты, раздумывая по пути, на ком бы попробовать изученное заклинание ментальной боли, которое он смоделировал по подобию так болезненно обрушившегося удара дикаря. В королевстве давно не было ни одного заключенного, которого можно было бы подвергнуть такому испытанию. Приезжающие из соседних стран послы, не верившие утверждению, что в огромном королевстве могут пустовать тюрьмы, всеми путями пытались это опровергнуть. И лишь когда их приводили на допросы преступников, с изумлением осознавали, что тюрьма действительно, ненужная в Тордизании статья расхода. Потому что совершившие проступок граждане королевства под присягой о правдивости, принесённой магу, рассказывали все честно, как на исповеди. И немедленно получали приговор. В котором никогда не было сиденья в камере. Да и что толку преступнику там сидеть? Четыре мрачные стены и зарешеченное окно могут лишь озлобить или унизить. Стать лучше и честнее такой метод за всю историю королевства еще не помог никому. Наоборот, время, проведенное в компании бывалых сокамерников лишь пособляло научиться от них новым хитрым уловкам грязных делишек и подленьким приемам обмана и околпачивания честных граждан.

Нет, наказывать преступников, конечно, наказывали. Для этого держали специальных палачей. Которые, принародно осуществляли назначенное приговором, и сразу отпускали наказанных, на все четыре стороны. Но далеко не всегда эти наказания были физического свойства. Например, последнее разбирательство, на котором присутствовал Зак, судило брачного афериста. Судья постановил обрить красавчика налысо и на два года сделать на его лбу предупредительную надпись магической краской. Проявляющейся, едва гулеван начинал слишком близко подбираться к особе противоположного пола. А вот тех, кто совершил слишком тяжелое или подлое преступление либо отправляли поработать на благо королевства, либо лишали личности. И потому каждый, кому приходила в голову не лучшая идея легкой наживы, долго решал, стоит ли задуманное грядущей расплаты.

Такого хорошего пробуждения у него не было уже давно. Настолько славного, что было страшно открывать глаза, а вдруг картинка не совпадет с ощущениями. Потому он и продолжал лежать, не поднимая ресниц, пытаясь, пока не сдернул с места обжигающий удар плетью, разобраться в своих чувствах.

Мягкая постель, пахнущая высушенным на солнце бельем, теплое легкое одеяло. Но главное — отсутствие боли. Ставшей почти привычной, но от этого не менее ненавистной. Его никогда не били до тех пор, пока они не провалились в этот проклятый мир. Он много раз обдумал все, что произошло, пока поверил, наконец, этот мир не глюк, и не выдумка. Не бывают выдумки такими реальными и жестокими.

Обиднее всего, Эдька первым понял, куда они попали и что нужно делать. А он, как последний лох, из тупого упрямства попёрся прямо навстречу неприятностям. Даже не догадавшись, что лучше ему было тогда разбиться в лепешку, чем получить такое спасение.

Позднее, он конечно допер, насколько глупо вел себя с самого начала во всей этой истории. Как будто была его Маринка последней девушкой на земле!

Ха! Да на той же дискотеке было немало хорошеньких девчонок, исподтишка стреляющих в него глазами. Что он так на Маринке зациклился? Ведь видел, что она сразу положила на Эдьку глаз, но не хотел этому верить.

Приятнее было думать, что виноват старый приятель, и достаточно с ним разобраться, чтоб девчонка снова вернулась к нему. Хотя вроде не дурак, мог бы понять, если она, после того как целый год встречалась с ним, смогла так легко переметнуться к другу, значит, нужно ее немедленно бросать самому. Проблем в будущем меньше. А девчонок в их мире всегда было больше чем парней, к тому же, если отнять тех, кто в армии, в спорте, в тюрьмах, в плаваньях и во всяких меньшинствах, то на настоящего парня никак не меньше, чем по две штуки приходится.

От этой приятной мысли Тимка довольно потянулся, и невольно распахнул глаза от прозвучавшего рядом знакомого голоса.

— Иди, скажи Заку, он проснулся!

Комната оказалась еще лучше, чем рисовалась в воображении. С высоким окном, за которым сияло солнечное утро, добротной деревянной мебелью и букетом ярких цветов на резном столике.

Но самым главным сюрпризом был сидящий в кресле у кровати кареглазый шатен, который не мог быть больше никем, кроме как его бесследно пропавшим другом.

— Эдька? — Хрипло спросил Тима и тот немедленно протянул ему серебряную кружку.

— Выпей, это целебный отвар.

Тимка осторожно сел, невольно вспоминая про страшную боль, вместе с хрустом ребер унесшую его в черноту забытья. Но тело никаких сигналов о неудобстве не подавало, и он уже смелее шевельнул рукой, принимая напиток. Сделал осторожный глоток, ничего, приятное. Не спеша допил и оглянулся, куда поставить кружку.

Эдик, следивший за ним не отрывая взгляда, забрал посудину и поставил на стол.

— Как я… здесь… — Неуверенно начал Тимка, судорожно ища необходимые слова и никак не находя.