Не сказки

Валька со всеми мыслимыми и немыслимыми предосторожностями, озираясь по сторонам и шарахаясь от каждого шороха, совершил вылазку в наш салон и забрал их. Теперь мы могли сидеть в своём укрытии хоть до самой темноты. Вслепую играть мы тогда ещё не умели. Так тихо-мирно, перетащив ночью в закуток вещи, мы там и просидели целые сутки, пока на следующий день, в пятнадцать часов, наконец, не пришвартовались к пристани в моём городке.

Попрощались, по-взрослому пожав друг другу руки и пообещав встретиться через пару дней. Но встретились только через год, когда Валька пригласил меня на свои проводы в армию. А следующая наша встреча состоялась… только через семь лет. Карьера радиоинженера у моего приятеля так и не состоялась. После армии он окончил школу милиции и теперь в звании старшего лейтенанта работал в линейном отделе милиции на железнодорожном вокзале. Прежней дружбы уже так и не возникло – разные интересы, разные судьбы – хотя за шахматами мы с ним частенько просиживали ночи напролёт. А потом и вообще потеряли друг друга.

А ведь если бы мы поехали вместе, то наверняка бы вместе научились решать те злополучные задачки и вместе поступили в институт. Но, увы, разминулись!

Пронесло

Была в нашем общежитии традиция. Нет-нет, не ходить в баню перед Новым годом, хотя мы частенько и посылали туда друг друга. Она состояла в передаче от старшекурсников молодым студентам выгодных рабочих мест: ночного приёмщика молока, радиста на стадионе или сторожа в бассейне. Такой работой дорожили, даже на каникулы уезжали по очереди.

На этот раз в общежитии остались я и Петрович, сосед по комнате. Он поступил в институт после техникума, был женат, поэтому называть его Васькой, как какого-то рыжего котяру, было как-то не с руки.

– Ну, чем займёмся? – спросил Петрович, глядя в окно на проливной дождь.

Не дожидаясь ответа, он улёгся на кровать, водрузив на себя радиоприёмник «Океан», за бесценок купленный неисправным в комиссионке с надеждой починить. Консилиум из восьми человек принялся колдовать над «трупом». На вид и даже на ощупь тестером всё с ним было в порядке. Когда надежда воскресить радио начала потихоньку умирать, я вдруг заметил «непропай» – не залитую припоем проволочную петельку, наброшенную на лепесток конденсатора, пошевелил её. «Океан» забурлил!

Покрутив верньер настройки и не найдя ничего любопытного, Петрович принялся изучать журнал «Мотор-ревю», по-нашему – «Мотор ревёт».

Сын деревенского тракториста, большой любитель техники, он с детства привык управляться с отцовским трактором, когда батя, на удивление легко вписавшись в ворота, выпадал из трактора мертвецки пьяный. Я сам наблюдал это, когда Петрович однажды пригласил всю нашу компанию к себе в деревню на престольный праздник. Однако утром батя, как ни в чём не бывало, растолкал нас и принялся потчевать самогоном.

– Отчего заболели, тем и лечиться надо! – приговаривал он.

Проводив нас до остановки, батя поставил трактор поперёк дороги.

– Не раз бывало, что он мимо с песнями проезжал, только его и видели! – пояснил он. – Вот я и приспособился этаким макаром голосовать…

Несмотря на матерки водителя, нам удалось приотворить заднюю дверь автобуса, переполненного пассажирами, как килькой в собственном соку, и мы принялись с разбега вбивать друг друга в салон. Это был единственный случай, когда я ехал, зависнув над полом автобуса.

Взглянув на уснувшего Петровича, я решил перевести резонансную кривую из декартовых координат в полярные. Меня давным-давно распирало любопытство, что из этого выйдет!

– Получилось! – раздался ликующий вопль индейца, добывшего свой первый скальп.

Петрович подскочил в испуге, едва успев подхватить драгоценный «Океан».

– Ты что, так и заикой можно сделать! – справедливо возмутился он.

В качестве слабенького оправдания я показал чертёж.

– Ну, ты даёшь! – восхитился Петрович. – Смотри-ка, на бутылку похоже! – Кстати, – оживился он. – Пора взглянуть, как бражка поживает…

Он подошёл к окну, где возле радиатора отопления под байковым одеялом нежилась в эмалированном ведре брага.

Ведро осталось с Нового года, мы в нём салат «Оливье» делали! Правда, верхний слой салата пришлось выкинуть, туда стёкла от плафона попали, когда в него пробка от шампанского угодила. А брагу мы сотворили из кубинского сахара-сырца, прихваченного после разгрузки вагонов, но так и завалявшегося под кроватью. Коричневый, оставляющий в стаканах с чаем маслянистые разводы, он только отбивал аппетит. А вот для бражки оказался в самый раз!

Василий посмаковал глоток-другой и объявил:

– Готова! Пора перегонять!

Ему можно было верить, он же родом из глубинки, где кроме браги да самогона отродясь ничего не пили. Не тратить же деньги на покупное!

– А где самогонный аппарат возьмём? – поинтересовался я.

Петрович посмотрел на меня, будто я свалился с Луны: – Сделаем! Будет называться СС-1 – Студенческий самогонный первой модели!

– Любишь же ты сокращать! – буркнул я. – Смотри, опять, как в прошлый раз будет…