Не слабое звено

Выйдя на улицу, она прикрыла дверцу, которая в общем-то не спасала ни от мух, ни от волков, если они надумали бы войти в дом. Луна светила так ярко, что речка была видна как на ладони. Девушка прошла в огород, нашла обе связки, что они заготовили заранее, и связала из них два заплечных мешка. Оставалось только дождаться Костю и бежать без оглядки. К утру они будут далеко, сойдут с тропы, и эти люди ни за что их не найдут.

Как жить там, она не знала, но считала, что лучше жить вдвоем в лесу, чем с этой неприятной женщиной, а тем более, с ее мужем, что явно имел на них с Костей планы.

Зашуршала дверь в доме Дуги, темная фигура отделилась от дома и немного наклонившись проследовала к огороду. Мужчина распрямился, и Таня выдохнула — это был Костя. Он пробрался туда, где лежали собранные нами вещи, и ждала его девушка.

— Тсс, — аккуратно прошипела Таня, когда он приблизился. — Бери этот мешок, идем к реке, и там поговорим.

Мужчина молча мотнул головой, и они, пригнувшись, засеменили вдоль забора, куда Грегор скоро пригонит овец. Теперь больше нечего было бояться — огнестрельного оружия нет, фонарей нет, собак, что могли бы взять их след нет. Земля высохла, и следов от обуви на траве не останется, и утренняя роса расправит даже примятые травинки. Таня радовалась тому, что ее план сработал, и что они, наконец, могли спокойно поговорить, что она могла обнять его, могла расслабиться, и снова стать собой.

Глава 10

Тишину позади них разорвал крик. Он был похож на крик раненого животного, на предсмертный рев. Они вздрогнули и присели, Таня прижалась к Косте, посмотрела на него — в свете луны лицо его было практически неузнаваемым. За эти дни лицо осунулось, под глазами пролегли глубокие круги, скулы заострились из-за сжатых зубов, растрепанные волосы делали его похожим на беженца, который неделю ночевал в канавах.

— Что это, Кость? — все еще шепотом спросила Таня.

— Это в доме, наверное, это Давина. Она с вечера не спит, наверное, это роды, — спокойно ответил Костя.

— То есть, когда ты уходил, она не спала? А Дуги? — Таня вырвала руку из его хватки, когда он потянул ее дальше, и встала как вкопанная.

— Она с вечера лежала и стонала, когда я выходил, она уже кусала подушку. Дуги храпел.

— Когда на начала стонать?

— Как только мы пришли. Она повесила занавеску между нами, как обычно, потом Дуги сказал, что она не дает ему спать, и велел лечь на лавку. Я освободил ее и ушел в угол, где солома сухая, я сделал вид, что сплю, но даже если бы я хотел, не смог бы.

— У нее схватки?

— Откуда я знаю, Тань, что это, но она все эти часы просто ныла, потом Дуги заорал, что она мешает спать, а звать мать еще рано, и она лежала, кусая подушку.

— То есть, эти боли не прекращались ни на минуту? Она не выдыхала спокойно, и какое-то время не лежала тихо?

— Нет, она все время стонала, и когда вставала с лавки, не могла разогнуться, и ложилась обратно.

— И ты не позвал меня, и вы просто лежали там и слушали как девушка страдает? — Таня просто села на землю, прижала ладони к лицу и начала качаться — сейчас ей нужно было сделать выбор, который, возможно, будет стоить ей жизни.

— Что с тобой? Вставай, мы должны уйти как можно быстрее, и им сейчас точно будет не до нас, — Костя схватил ее под мышки, поднял, встряхнул и поставил на ноги. — Идем, ты же понимаешь, что мы должны бежать?

От дома снова повторился этот яростный крик, и мы увидели, как за домом заметались пара огоньков — они обегали дом, забегали за сарай, сделали несколько шагов к реке, но не решившись двигаться дальше, двинулись обратно. Крик повторился, и было слышно, как сорвался голос. Наступила щемящая, давящая на голову тишина.

Таня хотела прижаться к Косте и ничего не слышать, сердце бухало как колокол, и казалось, его эхо отдается в горах тысячами отзвуков.

— Костя, спрячь все за рекой, и приходи обратно. Мы скажем, что мы ходили к реке купаться, — она отстранилась от него и побрела было, ускоряя шаг, но он бросил свой мешок, и в два шага нагнал ее, схватил за плечо и сжал руку, дернув к себе:

— Не выдумывай, Тань, даже не думай этого сделать. Ни шага назад, поняла? У нас вряд ли будет шанс, и ты сама сказала, что с Грегором мне не справиться, — шепотом кричал Костя прямо в ее лицо, потом прижал к себе, и попытался как ребенка, укачать, убаюкать, привести в чувство, вернуть ей ту рассудительность, которая помогла спланировать и терпеливо выждать время для побега.

— Я не смогу уйти, Кость, ей там плохо, понимаешь? Ей страшно и больно сейчас, и никто из этих — она мотнула головой в сторону дома — ей не поможет. Я не могу уйти. Просто не могу. — спокойно и четко ответила Таня, давая ему понять, что он не сможет ее переубедить. — Ты странная, но ты же не дура, правда? От этого зависит наша жизнь, дуреха, солнышко ты мое, милая моя, послушай меня, ведь ты знаешь, что я плохого не скажу, и я прав, ведь знаешь это, правда? — торопливо шептал Костя, прижимая ее к себе, быстро и резко, сухими губами целуя ее лоб, глаза, повторяя и повторяя ее имя