Не смей меня касаться. Книга 3

Главный безопасник компании «Стройинвест» вышел, а я еще долго сидел опустошенный и задумчивый. Как же неприятно ощущать себя доверчивым тупицей. Даже страшно себе представить, какое счастливое детство ждало малышку, если бы она родилась, а план по моему устранению удался. Зубы скрипнули от злости. Твою мать! Как жаль, что нельзя вставать с кровати, ужасно хотелось размяться, помахать хорошенько кулаками, выпустить накопившийся после разговора с Андреем Анатольевичем пар. Хочу домой к своей любимой груше для битья. Ну, какая же сука, вздумала меня убить! Тварина мелкая!

Что ж, Юленька, ты перешла все мыслимые и немыслимые границы, и я больше не стану мешать тебе спускать свою жизнь в сортир. Решительно взял телефон в руки. «Любимая» теща ответила быстро, не прошло и двух гудков.

– Д-да, – голос удивленный, видать, в курсе того, что бывший зять прохлаждается в больничке, и недоумевает, почему именно ей решил позвонить.

– Добрый день, Эльвира Тимофеевна.

– Добрый… – замялась мама сестер Лазаревых, – как вы себя чувствуете, Александр Иванович? Я слышала, вы попали в аварию, надеюсь, не сильно пострадали.

Конечно, не сильно, всего лишь чуть коньки не отбросил. Не хочу слушать эту псевдовежливую чушь. По большому счету, никого из семьи Лазаревых никогда не интересовало мое здоровье и душевное состояние. Они все, даже Таня, были нацелены лишь на то, чтобы уколоть меня, да посильнее. Поэтому на вопрос не стал отвечать, мы больше не родственники, теперь мне незачем быть любезным.

– Я звоню уведомить вас, Эльвира Тимофеевна, что с этого момента прекращаю оплачивать Юлино лечение.

– Как?! – потрясённо воскликнула уже официально бывшая теща.

Да вот так… Я, конечно, добрый малый, но есть границы и моей доброты.

– Александр Иванович, – жалобно всхлипнула мама Лазарева, пожалуйста, сейчас нельзя прерывать ее лечение, у Юли очень важный период, она начинает привыкать жить и радоваться без наркотиков.

Радоваться она начинает, гадина.

– Эльвира Тимофеевна, меня абсолютно не интересуют Юлины периоды, и уж тем более ее радости и горести, пожалуйста, не надо загружать мой мозг лишней информацией.

– Александр Иванович, Саша, но почему, я не понимаю, вы ведь согласились оплатить лечение? Нехорошо мужчине отказываться от своих слов…

Она еще смеет меня попрекать, хотя знает всю правду о прекрасной Ля-ля-ляшке.

– Я пожалел вашу бедненькую девочку, решил дать ей шанс, Юле ведь только восемнадцать, точнее уже девятнадцать лет. Однако теперь переменил свое решение, поскольку считаю, что по вашему голубоглазому ангелу тюрьма плачет…

– Зачем вы так говорите, Юля просто оступилась, попала в сети Игоря Карнаухова, чтоб ему пусто было. Это он во всем виноват, принуждал ее со всеми спать и творить ужасные вещи.

Кажется, блондинка Ля-ля-ля хорошенько промыла мозги своей мамочке. Это она умеет, типа, я маленькая хорошенькая девочка, никому не причинившая зла, а взрослые дяденьки вокруг так и норовят меня обидеть.

– Эльвира Тимофеевна, не знаю, что вы себе напридумывали, чтобы оправдать своего голубоглазого ангела, однако судя по записям, сделанным во время прослушки, ни о каком принуждении там речи не было. Кроме того, у меня есть все основания полагать, что Юля вместе с любовником хотела меня убить… и с этой целью они повредили тормозную систему моего автомобиля. К сожалению, я не могу это доказать, иначе бы ваша дочка отправилась в тюрьму, но согласитесь, с моей стороны было бы верхом глупости платить за лечение человека, который желает мне смерти.

– Нет, она не могла! – потрясенно возражала мама сестер Лазаревых. – Юля до такого никогда бы не додумалась. Вас ввели в заблуждение.

Ну конечно, она не могла, она сущий ангел… Надоела эта заезженная пластинка слепой родительской любви.

– Мне кажется, оправдывая свою девочку, заблуждаетесь только вы… Однако это чревато, Эльвира Тимофеевна, поскольку ее «шалости» в какой-то момент времени могут быть направлены против вас.

– Александр Иванович, подождите, вы ошибаетесь…

– Собственно говоря, я хотел только сообщить о прекращении финансирования лечения вашей дочки и совсем не намерен вас в чем-то убеждать или разубеждать. Думайте и поступайте, как считаете нужным. По большому счету мне плевать. Я свои выводы о вашей семье уже сделал. Надеюсь, в будущем вы больше не станете меня беспокоить. Прощайте.

Ответных слов не стал дожидаться, отключил звонок… Не хочу больше иметь ничего общего с этими людьми.

В палату вошла медсестра, та самая, которая совсем недавно смотрела на меня с восхищением, в ее руках был букет ярко-красных роз.

– Александр Иванович, вам тут цветы просили передать.

Вздумал же кто-то именно эти цветы притащить… В груди защемило… Черт, рана несчастливой любви все никак не хотела затягиваться.

– Там есть карточка? – напряженно спросил я вдруг севшим голосом.

– Да, есть.

Медсестра передала мне маленький конвертик. Сердце, набирая обороты, забабахало в груди. «Желаю скорейшего выздоровления. Простите, что была невольной причиной аварии. С уважением, Мария Приходько».