Не смотри (ЛП)

Теперь она поняла, что просила их уйти, потому что не хотела, чтобы они оставались. Она любила уединение. Особенно после суматошного дня, заполненного животными и их владельцами. Мир и покой — это сокровища, которые она охраняла с ревнивым рвением.

Кир отличался от других. Она крепко обхватила его за талию, словно готова физически не дать ему уйти.

Эта мысль должна вызывать у нее ужас. Она никогда, никогда не хотела быть одной из тех навязчивых женщин, которые готовы пожертвовать своим умом и гордостью, когда дело касается мужчин. Но привязанность к Киру не казалась ей жертвой. Это казалось… правильным. Чудесно, великолепно правильным.

Откинув голову назад, Линн посмотрела на мужчину, который перевернул ее мир. Она ожидала увидеть его самодовольную улыбку. В конце концов, он заставил ее кричать от удовольствия. И не один раз. На самом деле, они занимались любовью три раза. Каждый из них лучше предыдущего.

Вместо этого она обнаружила, что он смотрит в потолок, нахмурив брови.

Она приподнялась на локте, часть ее удовольствия улетучилась. Может быть, он сожалеет о том, что между ними только что произошло? Может быть, думает, как выбраться из этой ситуации, не ранив ее чувств?

От этой мысли у нее пересохло во рту, а сердце заколотилось от медленного, ноющего беспокойства.

— О чем ты думаешь?

Он повернул голову, лукаво улыбаясь.

— Я держу тебя обнаженной в своих объятиях. О чем я могу думать?

В его глазах тлел жар, который уверил ее, что, о чем бы он ни думал, это не сожаление. Облегчение пронеслось в ее душе, и она вернула улыбку. Позже она будет укорять себя за то, что отреагировала на его слова как взбалмошный подросток, а не как взрослая, абсолютно уверенная в себе женщина.

— Даже у тебя есть пределы, — поддразнила она.

Его глаза потемнели от готовой вспыхнуть снова страсти.

— Это вызов?

— Позже, — пробормотала она, проводя рукой по его груди. Ей нравилось ощущать его шелковистую кожу, шероховатую от золотистых волос. — А теперь скажи мне, почему ты хмуришься.

— Я просто понял, что не позвонил сегодня в офис.

Ох. Линн понадобилась секунда, чтобы осмыслить его слова. Она не знала, чего ожидала, но точно не этого.

— Это плохо?

Он изогнул брови.

— Ты бы забыла проверить свою клинику?

— Нет, но мне кажется, у тебя хорошо обученный персонал, которому платят целое состояние, чтобы все шло гладко, — сказала она. — У меня же интерны, которые несколько месяцев стажируются, а потом переходят на другую работу, и секретарша, которая спала с моим бывшим парнем.

— Это правда. — Он перевернулся на бок, так что они оказались лицом к лицу. — Но это все равно не оправдывает меня.

Она прижала ладонь к центру его груди, ощущая ровное биение сердца. Ей не нравилось, что Кир был так строг к себе.

— Почему тебя это так беспокоит?

— Моя забывчивость — это либо результат моего преклонного возраста, либо я принял решение продать бизнес и уже отстраняюсь.

В молчаливом стремлении утешить она провела рукой по его груди и прижалась к его лицу.

— Или, может быть, ты подавлен, потому что твой отец только что умер, а в городе появился серийный убийца, преследующий женщин, — предположила она сухим тоном. — Может быть, это просто вылетело у тебя из головы.

— Дело не только в этом. Я почти не думаю о Бостоне с тех пор, как вернулся в Пайк. Это как…

— Как что?

Он выдержал ее взгляд.

— Как будто я дома.

Хрупкая радость охватила Линн от его мягких слов. Кир говорил, что может вернуться в Пайк? Навсегда?

Стараясь не слишком обнадеживаться, Линн наклонилась и поцеловала твердую линию его подбородка.

— Ты дома, — прошептала она.

Глава 19

Дорогой Рудольф,

Знаешь, что я ненавижу в современных детях? Непрекращающееся нытье: О, меня не понимают. О, надо мной издеваются. О, меня преследуют. И все это время они выставляют свои прыщавые лица по всему Интернету. Посмотрите на меня, посмотрите на меня, посмотрите на меня. Тупые отродья.

Каждый ребенок думает, что его не понимают, задирают или притесняют.

Кроме меня. Не пойми меня неправильно, я был жестоким, но это результат воспитания моего пьяного отца-неудачника, а не моих сверстников.

Нет, для других детей я всегда оставался невидимкой. Я мог пройти мимо, и ни один человек не заметил бы моего присутствия. Как будто я настолько никчемный, что они не могли потрудиться признать мое существование.