Не смотри в глаза пророку

Быть может, все-таки что-то появилось на голове и исчезало сразу после того, как снимали ободок. Но как в этом убедиться? Трогать голову и пуще того ободок во время игры – то, что они делали, называлось Игрой – было строжайше запрещено. За это было обещано самое суровое наказание, и мальчик, хотя и порывался поначалу нарушить правила, тем не менее ни разу не отважился этого сделать. Он не хотел, чтобы его мама, которую он ни разу не видел и с которой так мечтал встретиться, рассердилась на него и не приехала никогда, и потому он, сдерживая желание потрогать голову, изо всех сил сжимал подушечку стула, на котором сидел.

– Ну, довольно, – сказал мужчина.

Мальчик опустил руку и уцепился ею за стул.

– Сейчас тебя отведут в твою комнату.

Куратор протянул руку к другой кнопке. Где-то вдали послышалось гудение зуммера.

– Подумай о своем поведении, – сказал мужчина. – Ты можешь отлично справляться с заданиями. Но ты постоянно отвлекаешься. Это нехорошо. За это я буду тебя наказывать, хоть мне и не хочется этого делать. Поэтому все зависит от тебя.

Он слегка поморщился. Последняя фраза отдавала нравоучениями инспектора из детской комнаты милиции. А перед ним сидел ребенок, невинный, как только что вылупившийся птенец.

Впрочем, такой ли уж невинный?

Открылась дверь. Вошла рослая женщина в серой, тесноватой ей одежде, вперевалку шагнула к столу. На мужчину и оборудование она не смотрела, точно ничего этого не существовало. Она видела только конкретную цель и немедленно устремилась к ней, как пикирующий бомбардировщик.

– Идем, – сказала она мужским голосом, выбросив растопыренную пятерню.

Она была точной копией фрекен Бок. Ее звали Виолетта Викентьевна. Так мальчик обращался к ней, когда хотел пирожное или чтобы ему дали книжку с картинками. Про себя же он называл ее не иначе, как фрекен Бок.

Он боком слез со стула и сунул свою ручонку в пятерню. Та захлопнулась со скоростью капкана, и женщина потащила свою жертву к двери.

Но мужчина этого уже не видел. Он придвинул к себе раскрытую папку и принялся вписывать туда результаты эксперимента и сопутствующие ему замечания личного характера.

Тем временем в предбаннике, примыкавшем к его кабинету, произошло небольшое происшествие. В другом месте оно не имело бы ровно никакого значения, но, случившись здесь и сейчас, едва не вызвало самую настоящую панику.

Все дело в том, что у мальчика развязался шнурок на левом башмаке. Более того, влекомый к выходу своей могучей провожатой, он наступил второй ногой на волочащийся кончик шнурка, и башмак, который был рассчитан на вырост, дернулся и едва не слетел с ноги.

Мальчик споткнулся и наверняка бы упал, если бы его не удерживала за руку Виолетта Викентьевна.

– Что случилось? – сурово осведомилась она, нависнув над ним серой глыбой.

Но, как ни испуган был мальчик, он уловил в ее голосе нотки страха.

Несмотря на свой страх, он был поражен.

Она тоже боялась, эта огромная тетя, а ведь она, по представлениям мальчика, легко могла справиться с Карабасом-Барабасом или даже с Людоедом. Что же это такое, если оно было страшнее Карабаса-Барабаса и Людоеда?

– Пошли.

Виолетта Викентьевна дернула его за руку.

Башмак застрял на половине стопы, и мальчик неловко заковылял следом.

– Что у тебя там? – зашипела женщина.

Она склонилась набок, обнаружила причину задержки и так резко присела, что в нижней части ее гардероба что-то звучно лопнуло.

Женщина живо закинула руку за спину – и бурое, в тон стен, лицо ее налилось тяжелым румянцем.

– Зар-раза, – прошипела она.

Ухватив мальчика за ногу, она придвинула ее к себе, затолкала поглубже в башмак и принялась перевязывать шнурок. Из-за спешки пальцы ее путались, и она склонилась ниже. Мальчик вдруг увидел красные бугры у нее за ушами и опушенный тонкими кудряшками затылок. Нога его дергалась и даже приподымалась, но он так увлекся созерцанием того, что всегда было скрыто от его глаз, что ничего не чувствовал.

Особенно потрясали эти тонкие кудряшки, которые мальчик видел у девочек, когда еще жил в детском доме. Но то были девочки, а это взрослая тетя, у которой лицо, как мыльница, и ладони больше, чем у дворника дяди Коли.

Виолетта Викентьевна вдруг поднялась, вырастая почти до потолка.

– Идем, – выдохнула она.

Женщина открыла дверь, вывела мальчика и закрыла дверь, все время придерживая свободной рукой что-то пониже спины.

Пока она возилась с дверью и юбкой, мальчик повернул голову.

И вдруг увидел в самом конце коридора, бесконечного, как вокзал, видение. Тоненькая девочка в голубом платьице медленно летела навстречу.

Ее появление в неизменно пустынном коридоре было похоже на сон, и, наверное, от этого в первый момент ему показалось, что она плывет над землей, полупрозрачная и невесомая, как пушинка.

Но вслед за тем он обнаружил, что она все-таки идет, равномерно перебирая ножками в белых гольфах, и понял, что видит перед собой живое существо.

А поскольку это было живое существо и оно не могло пропасть в любую секунду, то стоило присмотреться к нему внимательнее.