Не смотри

— Что-то пошло не так?

Он медленно кивнул, его глаза смотрели отрешенно, как будто Паркер вспоминал тот момент, когда решил стать серийным убийцей.

— Все началось со снов.

— О монстре?

Он вскинул руку в знак отрицания.

— Нет. Он умер и исчез. Он никогда не приходит в мои мысли.

— Что тебе снилось?

— Кровь на снегу.

Линн пронзила острая дрожь. Не только от его слов, произнесенных шепотом, но и от образа, возникшего в ее сознании.

Испуганная женщина, чья жизнь прошла под знаком насилия.

Она с трудом проговорила:

— Твоя мать?

— Да.

— Ты сожалел о том, что сделал с ней?

Он дернул головой в ее сторону, казалось, удивленный вопросом.

— Сожаление? Нет. Я…

— Ты что?

Странная, дразнящая улыбка искривила его губы.

— Я фантазировал о том, чтобы сделать это снова.

Отвращение накатило на Линн с физической силой.

— Ох.

Он повернулся, продемонстрировав больное удовольствие, от которого его лицо светилось под флуоресцентным светом. Внезапно зло стало слишком легко увидеть.

— Это было так прекрасно. Ее обнаженное тело, лежащее под лунным светом, темная лужа крови, окрашивающая снег.

— Прекрасно? — выдохнула она.

— Я хотел увидеть это снова, но в тот момент моей жизни все еще надеялся, что смогу быть нормальным. — Свечение померкло, его губы сжались. — Поэтому я старался очистить душу от темных желаний.

Линн сдвинулась назад еще на дюйм. Она практически достигла краев светового поля.

— Что значит «очистить»?

Он широко взмахнул рукой, возвращаясь к своим размашистым жестам человека, выступающего на сцене.

— Вместо того, чтобы совершать восхитительно злые поступки, которые наполняли мои сны, я описывал их в письмах.

Линн не пришлось гадать, куда он отправил эти письма.

— Рудольф.

— Да.

Жалость к отцу Кира терзала сердце Линн. Старик не только вынужден был оставить работу, которую любил, отдав все силы на защиту жителей Пайка, но и впал в глубокую депрессию, которая только усугубилась из-за издевательских писем от сумасшедшего. Письма стали прямым напоминанием о том, что жизнь редко бывает справедливой.

— Почему он?

Паркер вскинул бровь, услышав нотки гнева в ее голосе.

— Он был моим спасителем. Единственный человек, который поборол моих демонов.

— И в награду ты осыпал его злобными письмами?

Паркер вскинул брови, предсказуемо обиженный ее едва скрываемым презрением.

— Он ведь гордился тем, что помогал нуждающимся?

Линн стиснула зубы. Она должна проявлять осторожность. В конце концов, письма, которые Паркер посылал Рудольфу, не самое худшее из его преступлений.

— Наверное, — пробормотала она.

— Кроме того, у него имелись свои демоны. — Паркер пожал плечами с откровенным безразличием. — Кто мог лучше понять моих?

Смирившись с тем, что Боуэн не способен испытывать угрызения совести за причиненную им боль, Линн задала вопрос, который не давал покоя с тех пор, как он сказал ей, что уехал жить к своей тете в Мэдисон.

— Почему ты вернулся в Пайк?

— Это мой дом.

Она не стала напоминать ему, что именно здесь застрелили его отца. Это не совсем та детская травма, которую большинство людей хотели бы пережить.

— Это единственная причина?

Он бросил на Линн лукавый взгляд, ткнув пальцем в ее сторону.

— Так я сказал себе. Хотя в глубине души уже знал, что произойдет.

— Ты вернулся отомстить.

В ответ на ее обвинение он сверкнул белыми зубами.

— Сладкая, сладкая месть.

Линн перестала пытаться отползти в сторону. Вместо этого она напрягла мышцы, готовясь вскочить на ноги. Странное покалывание в воздухе предупреждало ее, что Паркер на грани срыва.

— Ты убил Шерри, потому что она выселила твою семью из трейлера? — спросила она, отчаянно пытаясь отвлечь его внимание на что угодно, только не на ней.

— Как… — Он запнулся на полуслове, сверля ее пристальным и опасным взглядом. — Ты шпионишь за мной, дорогая Линн?

Чувствуя себя оленем в свете фар, Линн старалась сохранять полную неподвижность.

— Удачная догадка, — солгала она.

— Сомневаюсь. Ты такая умная девочка. — Он засунул руку в глубокие карманы пальто, продолжая смотреть на нее неотрывно. — Но независимо от того, что ты обнаружила, что нас выгнали из дома, это не причина, по которой я убил Шерри.

— Нет? — Вопрос прозвучал хрипло.

Его резкий смех эхом разнесся по пустому пространству.

— Нет, нас выгоняли из дюжины мест. Порой из-за того, что мы не могли заплатить за жилье, а чаще из-за того, что мой отец ругался с соседями.

Линн нахмурилась в искреннем замешательстве.

— Тогда почему?

— Потому что она смеялась, — заявил Паркер, и выражение его лица стало жестким. — Как будто это какая-то великая шутка, что ребенка выбрасывают как мусор. — Его челюсть сжалась. — Она не смеялась, когда я стоял над ней и перерезал горло.

Тошнота подкатила к желудку Линн, но она старательно скрывала свою реакцию. Она не хотела доставить Паркеру удовольствие видеть ее отвращение.

— А Рэнди?

Паркер дернул плечами.