Не смотря ни на что

Сам давно привыкший к тому, как проходят допросы, в ее присутствие я ощутил всю жестокость, отвратительность происходящего. Не было нужды обманывать самого себя, я знал, что мой родственник получает истинное удовольствие, когда мучает других людей, да еще и стопроцентно не понесет за это никакого наказания. И не просто знал, а хотел, чтобы это стало известно и Лизе. Целенаправленно показал ей, каким «нежным» бывает Андрей, добиваясь того, чтобы она более никогда даже подумать о нем не смела. А если мысль и возникнет, то придет ужас, страх. Этого я конечно же добился. Лизавета обладала нормальной психикой, а также состраданием и добротой, и вполне естественно, увиденное пробрало ее целиком. В ней похоже не осталось ни одного участка кожи, который не истекал бы паническим ужасом, отвращением, даже чувством омерзения. Но вот ее взгляд, когда она посмотрела на меня… Конечно, она больше никогда не захочет увидеть Андрея, но также велик шанс, что и меня она больше не сможет подпустить близко. И эта мысль была жуткой, пугающей, как ничто на свете.

После того как отвез ее на квартиру и оставил в одиночестве, вот уже больше суток я с разных ракурсов рассматривал сложившуюся ситуацию. А заодно успел напиться, потерять где-то телефон и совершенно озвереть. Эта девчонка, со всеми ее достоинствами и недостатками, с жаждой денег, потрясающей по своей гениальности игрой в любовь и глазами, в которых плескалось столько эмоций, за несколько месяцев превратила меня в бешенное животное. Ранее, я никогда не отличался склонностью к пьянству, от (смешно даже подумать о таком) душевных переживаний. Но я бл* пил. И не знал, что сделать, чтобы заставить ее забыть о моем участие в том допросе. Не представлял, как смогу отпустить ее, если она начнет вздрагивать от каждого моего прикосновения. Хотя даже этого не нужно. Еще с первой встречи я видел, как ей неприятно мое присутствие, насколько отчаянно она боится меня. Это читалось в каждом ее жесте, взгляде, в одном только напряжение, сковывающим ее тело, стоило нам оказаться ближе, чем на сто метров. И при этом, с того момента, как она зашла к Андрею, я испытывал неимоверно сильное желание схватить ее и запереть в комнате с кроватью. Не выпускать из поля своего зрения, а еще лучше, вообще не оставлять одну, ни на секунду.

Но есть такая упрямая вещь как «что хочу» и «что могу». Хотеть — да, сразу получить — нет. Жизнь давно научила, что нет такой женщины, которая стоила бы раскола в… ну да, практически в дружбе, хотя Палач и являлся мои дальним родственником и связывали нас давние и долгие отношения, назвать другом подчиненного было невозможно. Особенно учитывая пристрастие последнего к садистским забавам. Ценно с точки зрения информации и отвратительно, со всех остальных сторон. Его же интересовала не только боль, но и моральное «ломание». Особенную тягу он испытывал к таким развлечениям с женщинами. И если бы он практиковал это по их воле, по их согласию — тогда ладно, бывает. Есть огромное количество тех, кому действительно нравится, когда их превращают практически в куски мяса. Но его то всегда привлекало другое: заманить, влюбить в себя, пообещать свадьбу, а после, размазывать по стенам своей квартиры. И не всегда фигурально говоря. Так было бы и с Лизой.

С первой их встречи, я видел, какой огонь предвкушения горит в глазах Андрея. Он уже представлял, что именно с ней сделает, но неукоснительно следуя своему плану, и в этот раз не отступил: сначала ее любовь и только потом — его удовольствие от боли, что он причинит ее телу и душе, когда та поймет, насколько сильно ошиблась.

Первый месяц, я был готов допустить это. Решил выкинуть все мысли об очередной дурочке из головы, мало ли баб на свете. И то что так сильно хотел эту — не повод что-то менять. Прежде я никогда не вмешивался, не стану и теперь. Но когда Андрей сказал, что жертва уже в клетке, внутри меня произошел взрыв. Я видел ее в эти последние выходные, когда они договорились, что она к нему переезжает. Смотрел на Елизавету и думал о том, насколько мне нравится ее фигура, то как меняется лицо, когда она что-то говорит ему и тут же смеется. И все это отдать Андрею? Увидеть потом забитую, запуганную девочку, которая будет бояться всего, а единственным пригодным для нее местом жительства станет психушка? Я буквально уже как наяву видел, какой дрожью будет сотрясаться ее тело, через пару недель близкого соседства с Андреем. Во что превратится кожа, как она вся потускнеет от боли. И вот эти картинки изменили абсолютно все. Пришло твердое осознание, что не допущу этого никогда и ни за что. Даже если для этого придется расстаться с моим дорогим «другом».