Не-снегурочка

Его руки жестко впиваются в бедра, отрывая меня от пола. С губ срывается глухой стон. Рывок — и я уже прижата к стене, обхватываю ногами его тело. Сейчас он мой. Только мой. Горячий, ненасытный, властный…

Юбка задирается к животу. Слышится жужжание молнии брюк, шелест ткани, скользящей на пол. Выгибаюсь вперед.

Он входит резко, одним движением заполняя ноющую пустоту внутри. Стону, задыхаюсь… схожу с ума от наслаждения на грани с болью.

— Не отпущу… — выдыхает он мне в губы.

Его руки впиваются в бедра, прижимая к себе все ближе.

Кричу, впиваюсь пальцами в его плечи умоляя не останавливаться. Темп ускоряется. Я на краю, на грани. Дыхание сбивается. Сердце бешено колотится об ребра. Он ускоряет темп, ощущая меня как никто другой.

Мгновение и… безудержная волна блаженства толчками разносится по каждой клеточке наших разгоряченных тел. Я сдалась. Прогнулась. Не смогла поставить точку. Но, черт возьми, в это самое мгновение меня это не заботило. Я была нужна ему. Только это имело значение…

— Останешься? — мой хриплый шепот пронзает тишину.

— Маш, мне пора… — он шепчет, уткнувшись в мои волосы, — Есть еще дела… Я заберу тебя завтра утром, будь готова к семи.

17

Взгляд тонул в прозрачном стакане с водой, заботливо выставленным секретаршей перед каждым участником тягостного совещания на тему партнерства с очередным заводом под названием «Эргоном» по производству ширпотреба весьма низкого качества. И солировала в этом горячем обсуждении никто иная как Соловьева Виктория Эдуардовна, она же "властолюбивая мегера", являвшаяся, конечно же, одним из членов Совета. Наручные часы отсчитывали вот уже пятидесятую минуту этого безобразия. И, судя по ощущениям, в ближайшее время положительное решение о заведомо невыгодном сотрудничестве будет принято.

— Виктория Эдуардовна! Я полностью вас поддерживаю! — с жаром вещал Владимир Алексеевич, занимающий должность коммерческого директора, — Надо было еще в прошлом году контракт подписывать! Почему мы этого не сделали?

— Потому что это не продать, — я пробормотала себе под нос, так и оставаясь никем незамеченной.

— Иван Сергеевич был настроен несколько… скептично! — блондинистая стерва слишком наиграно пожала плечами. Интересно, какая ей выгода с этой сделки? Сколько ей пообещали за подписание?

— Надеюсь, Дмитрий Александрович окажется более дальновидным! — вступил в диалог глава финансово-экономического подразделения, чье трудновыговариваемое имя оставалось для меня загадкой, — Затраты на закупки сократятся на двадцать процентов! В нынешнее время это может значительно увеличить прибыль.

— Он должен быть здесь с минуты на минуту! — властолюбивая мегера изобразила на губах слабое подобие улыбки, напомнившее мне об оскале гиены, — Дмитрий Александрович выскажет свою точку зрения.

Дмитрий. При его имени из уст этой мерзкой гарпии я непроизвольно вздрогнула. Он пропал из поля моего зрения почти сутки назад. Внутри разрасталась тревога. Казалось, я сделала все, что могла, но вдруг…вдруг что-то пошло не так?

Ночь прошла будто в полузабытье. Я металась на простынях между сном и явью, ощущая его призрачные прикосновения, слыша его шепот. Утро не принесло облегчения. От Дмитрия пришло короткое сообщение о том, что планы изменились. И вместо его автомобиля в семь часов у подъезда меня встречала машина такси, которая доставила меня к месту проведения допроса.

Что было дальше помнилось с трудом. От одного вида здания полиции на меня внезапно накатила волна паники, опутавшая сознание своей вязкой паутиной. Хотелось лишь одного — быстрее покинуть заведение, в котором казалось каждый смотрит на тебя как на потенциального преступника. Пункт пропуска без повестки оказалось не преодолеть никак, и я уже почти развернулась чтобы стыдливо бежать из этих удушающих стен, но меня все же остановили. И, убедившись при помощи металлодетектора, что я не представляю никакой опасности, проводили в крохотный душный кабинет к следователю, внешность которого оказалась настолько незапоминающейся, что я вряд ли узнаю, увидев его вновь.

Спокойным проникновенным голосом мужчина задавал вопросы начиная с моих паспортных данных, аккуратно подбираясь к сути допроса. По телу то и дело прокатывался озноб. А что, если я скажу что-то, что может навредить Дмитрию? Вдруг мои слова сыграют против него? Он же невиновен. Невиновен! И это главное.

Пришлось отвечать на вопросы о работе, об отношениях, о той самой новогодней ночи, и даже о причинах моего резкого отлета в Таиланд. Будто все это было как-то связано… Больше всего следователя волновало время, которое мы провели вместе. Даже сейчас в голове звучал его проникновенный голос: «Вы говорите, что проснулись около десяти?» Девяти, восьми, семи… Он раз за разом пытался поймать меня на лжи. «Соколовский Дмитрий Александрович с самого утра был с вами?» И дальше та же идея с перестановкой времени.