Не снимая обручального кольца

Саша молчал, его слегка потряхивало от моих слов. Он достал сигарету, дрожащими руками прикурил. Я смотрела на него и во мне снова поднималась волна ненависти.

– Прости, – хрипло произнес Саша.

– Прости?! Ты вообще в своем уме?!

– Ну, пожалуйста, прости!

– Нет, я не могу тебя простить. Вернее, могу, но больше не хочу.

– И что теперь?

– Теперь будет развод.

– Ты же знаешь, что я жил только для тебя.

– Нет, Саша, это я жила для тебя. Для тебя, для детей, для твоей семьи. Только не для себя. Я не хочу больше так. Знаешь, когда я выходила за тебя замуж, я думала, что мне и жизни будет мало с тобой. А теперь я поняла, что двенадцать лет это очень много. Просто бесконечно долго. Я, наверное, еще успею три раза прожить по двенадцать лет с тремя разными мужчинами! Представляешь? – я помолчала. Я поняла, что очень устала. Просто устала от этого человека, от его присутствия рядом со мной. Совершенно спокойно я произнесла: – Давай больше не будем об этом. Хватит уже трепать друг другу нервы, портить жизнь. У меня не осталось никаких чувств к тебе. Ты их убил. Своим враньем, пьянками, оскорблениями.

– Что мне делать? – растерянно спросил Саша.

– Что делать? Наверное, просто отпустить меня.

– Я не смогу. Мне просто тогда незачем жить.

– К сожалению, ничем не могу помочь. – Я повернулась и пошла прочь.

– Пожалуйста, прости, в последний раз, – проговорил он мне вслед.

– Пожалуйста, приди на развод, не хочется терять время. – Я села в машину. Руки слегка дрожали. Даже не смогла тронуться с первого раза! Вот это да! Видимо, мало успокоительного я пила все это время. Все! Я это сделала. Я, наконец-то, перерезала эту пуповину. Сердце слегка ныло от тоски. Все кончено.

Заходя в квартиру Арсена, я почувствовала, как я голодна. Из кухни доносились умопомрачительные запахи. Арсен вышел мне навстречу.

– Как пообщалась со своим бывшим?

– Нормально, – я сняла туфли, прошла в ванную. Я мыла руки, рассматривая свое отражение в зеркале. Усталые морщинки вокруг глаз, бледные губы. Хороша! Я умылась холодной водой, отражение практически не изменилось. Ну и ладно! Не каждый же день быть красавицей. Арсен уже ждал меня в столовой. На столе дымилось что-то вкусное. Мы сели ужинать.

– Что на работе? – Спросил Арсен.

– Все нормально, все соскучились.

– Это приятно, – улыбнулся он. – Ты сообщила своему мужу о дате развода?

– Да.

– Как он отреагировал?

– Тяжело. Знаешь, я, наверное, заберу заявление об избиении из полиции.

Арсен изумленно вскинул брови: – Зачем?

– Это не нужно.

– Жалеешь его?

– Нет.

– Тогда, доведи начатое до конца.

Я молчала. Арсен отложил вилку, внимательно просверлил меня своими серыми глазами.

– Ты его простила?

– Нет. И не прощу. Я не заберу заявление на развод.

– Я с разводом понял, я не понимаю, почему ты жалеешь его, и готова забрать заявление из полиции.

– Я не знаю, как это объяснить, но мне кажется, что так будет правильно.

– Правильно простить мужчину, который поднял на тебя руку?

– Я не прощу его.

– Зачем тогда забирать заявление?

– Ну не могу я этого объяснить!

– Жалость, это все женская жалость!

– Нет, это великодушие сильных духом людей.

Арсен удивленно блеснул глазами: – То есть, ты не хочешь его наказывать с помощью закона, а наказываешь его своим прощением? Да ты страшный человек!

Я посмотрела на него: – Боишься?

– Я? Не-е-е-т!

– Но ты бы не хотел оказаться в такой ситуации?

– Нет, не хотел бы. – Арсен вытер губы салфеткой, встал из-за стола. Я тоже встала.

– Я помою посуду?

– Зачем? Лариса прекрасно справляется со своими обязанностями.

– Чем же мне заняться?

– Не знаю, ты не вышиваешь?

Я растерянно посмотрела на него: – Нет, я не умею вышивать.

– Влада любила вышивать, – неожиданно сказал он. Влада! Мое сердце кольнула иголка ревности. Влада! Сашка всегда меня сравнивал со своей первой женой. «Иринка грибы солила изумительно! М-м-м, ешь, и забываешь обо всем на свете!», «А какие салаты на зиму крутила!!!», «Вообще она готовила божественно!». Я не ревновала к Иринке, мы с ней были в прекрасных отношениях. Просто, у нее был один глобальный недостаток: она изменила Саше с его другом, развод не смогли предотвратить ни грибы, ни красивые нарезки, ни дочь, которой тогда было всего четыре года. На каждый выпад в адрес Иринкиной хозяйственности, я спокойно парировала: «Зато, Таня была безрукая! Даже яичницу не могла пожарить!». Сашка замолкал. Потому, что это было чистой правдой. И вот что странно: Ирка была хозяйственной и, гулящей, Танька, его вторая жена, верной и абсолютно ничего не умеющей делать. А я была верной, хорошо готовила, в моем доме был порядок, но это никто не ценил и не замечал. Короче говоря, я была и хозяйственной и верной и недооцененной. А теперь я еще и крестиком не умею вышивать! Вышивать я, конечно, умела, просто я не любила это занятие. И вязать я не люблю. А с шитьем вообще штык! Не мое все это!

– Я не умею вышивать, – повторила я.

– А что ты умеешь? – Спросил Арсен.

– Я стихи пишу, – неожиданно растерявшись, сказала я.

– В самом деле? Прочти что-нибудь!