Не сотвори себе кумира

По дороге домой майор Пронин думал, неужели правда, эта Воронина готова все свое имущество отдать свекру? Что-то не встречал он раньше таких случаев в своей практике. Наоборот, из-за денег и недвижимости даже приличные люди в основной своей массе готовы на любые сделки с совестью, а то и на преступления. А тут вдруг такой «одуванчик» – «мне ничего не надо, заберите у меня и то, что имею». Потом еще никак не оставляла сыщика мысль, что не даром вокруг Ворониной крутится этот известный адвокат, а она делает вид, что не знает его.

– Да, я сам, абсолютно точно из окна видел, как адвокат передавал ей какую-то бумажку, а она на голубом глазу утверждает, что это – всего-то на всего, его визитка. Неужели соврала?

Майор Пронин снова поймал себя на мысли, что ему хочется верить этой Ворониной. Он опять себя одернул – «да не имеет он на это право!». Такое впечатление, как будто он, бывалый майор, подпадает под колдовские чары, когда общается с гражданкой Ворониной. Получалось, наподобие того, как простых людей дурят цыганки, обладая необъяснимым даром внушения. Поскольку сейчас рядом с майором не было этой «цыганки», и он мог мыслить вполне себе реалистично, ему в голову пришла такая схема:

– А, что, если Воронина солгала, и, на самом деле, ушла от мужа к адвокату, а мужа и любовницу они прикончили по сговору, чтобы все имущество осталось у Екатерины Дмитриевны без всяких судов. Да, здесь, конечно, слабое место, зачем было убивать любовницу мужа, ей-то ничего не принадлежало? Ну, может быть, чтобы запутать следствие? Тогда опять не вяжется, а зачем ей, да еще и адвокату, было светиться на месте убийства любовницы мужа? Да, и вообще лишний раз убивать, чтобы лишь направить следствие в другую сторону, это уж точно, не тот случай. Да, что-то намудрил я, не может быть, чтобы приличный с виду адвокат и Воронина (с глазами невинного ребенка) разбрасывались трупами направо-налево.

Здесь мысли следователя были прерваны попавшимся на пути цветочным магазином. Майор Пронин остановил машину, решил – надо порадовать Машу букетом. На самом деле, ему стало стыдно, что он забыл, про договоренность с женой пойти в кафе. Он считал себя «старым солдатом, не знающим слов любви», ему было не очень понятно, что за такой юбилей – пять лет со дня свадьбы, казалось бы, ну, что тут отмечать. Но Маша уже целую неделю твердит про юбилей, все уши прожужжала. Он мог бы понять, если бы «серебряная» или «золотая свадьба», а то юбилей, которому даже и названья нет, смех один (но, у женщин свои причуды). Купив красивый букет, довольный собой сыщик продолжил свой путь, а с ним и размышления о совершенном вчера убийстве в сквере.

– Что-то я не очень внимательно отнесся к личности второго свидетеля – адвоката Никонова Максима Сергеевича. Надо вспомнить, что он мне объяснил: как получилось, что рано утром, довольно далеко от своего дома он оказался на липовой аллее. Так, он сказал, что у него была назначена встреча с клиентом, который живет в этом районе. Кстати, он зря прождал, клиент так и не явился, зато он попал в свидетели преступления. Интересно, он тоже, как и Воронина, ничем мне не помог, ничего странного не заметил. Как так, у тебя на глазах совершают убийство, ты – опытный адвокат, а прикидываешься дурачком, мол, «ничего не вижу, ничего не слышу, ничего никому не скажу».

На этом месте рассуждения следователя были прерваны, так как он уже открывал дверь своей квартиры. Нарядная жена ждала его, можно сказать, прямо у порога. Букет красных роз отлично выполнил свою функцию – провинившийся муж был прощен, и даже удостоен нежного поцелуя.

Когда Катя вернулась домой, глянув на часы, поняла – уже половина первого ночи. Но ее мечте – побыть в горе одной (в конце -концов просто поплакать, спокойно повспоминать восемь лет брака с Денисом) так и не суждено было осуществиться. Дело в том, что тетя Клава категорически не захотела ночевать в квартире Дениса, в которую он больше не вернется.

Трагическая новость, которую Катя сообщила тете Клаве, няню Дениса не удивила. Тетя Клава, наоборот, сказала, что сама, еще днем, почувствовала, что с ее любимым «сыночком» приключилась страшная беда. Поэтому она уже после обеда все время ждала трагических вестей, но сама никому не звонила, в надежде, что, может быть, пронесет, вдруг ее дурные предчувствия окажутся просто надуманной чушью. Тетя Клава вообще впала в какое-то странное состояние, похожее на транс. Всю дорогу, пока Катя везла тетю Клаву к себе домой, та тихо завывала, как раненная волчица в своем логове, лишь иногда бормоча какие-то неразборчивые слова. Лишь на пороге квартиры, когда Катя открывала дверь, тетя Клава, неожиданно, словно очнувшись от сна, вдруг спросила:

– Катюша, а я не помешаю твоему мужчине?

– Господи, какому еще мужчине? Я живу одна, никаких мужчин в квартире нет – не поняла Катя, о ком идет речь.

– Как одна, а зачем же вы с Дениской разъехались?

Тут Катя, наконец, догнала, что тетя Клава имеет в виду.