Не сотвори себе вампира

Мой вопль взорвал тишину подвала. В мозгу полыхнул белый огонь боли. Мне показалось, что в ключицу со всего размаха вогнали большой раскаленный гвоздь. И в мозг тоже. Я согнулась в три погибели, и меня вывернуло наизнанку. Сил хватило только на то, чтобы повернуться набок. Я уже не орала, а тихо размазывалась по полу. Но рука автоматически прижимала крест к ране.

– Юля! – в голосе вампира звучала самая настоящая тревога.

Я не в силах была отозваться. Слезы текли по лицу сплошным потоком. Но боль утихала. Та самая, острая и сильная. Нечеловеческая. Осталась только боль как от ожога. И я позволила себе отнять крест от груди.

– О черт, черт, черт, черт, черт!!!

Я беспомощно смотрела на свою грудь. Я всегда ненавидела символы. Чего бы то ни было. И христианства – тоже, а теперь один из них мне предстояло носить на себе вечно. Под ключицей, как раз там, где раньше у меня были две рваные раны от укуса Хасана, чернел аккуратный крестообразный ожог. Без волдырей, но кожа словно обуглилась. Зато и следа от укуса не осталось. Ну, если это не называется – выжечь инфекцию, то я просто не знаю, какого лешего вам еще надо! Даниэль смотрел на меня виноватыми глазами.

– Тебе очень больно?

– Идиотский вопрос!!! – заорала я от всей души и тут же закашлялась.

– Прости, я не хотел. Ты не могла бы убрать крест?

– Могла бы.

Я спрятала крест в карман джинсов.

– Даниэль, помоги мне одеться.

– Как скажешь.

Вампир осторожно, стараясь не касаться ожога, натянул на меня свитер и куртку. Прикосновение грубой материи к травмированной коже было настолько болезненным, что я застонала.

– Прости. Я не хотел.

– Эта дрянь все равно будет болеть, – отозвалась я. – Скажи, а теперь я избавилась от инфекции?

– Я скажу, если разрешишь мне попробовать твою кровь.

– Это шантаж?

– Нет. Это логичная просьба. Ты выжгла рану, но определить, до конца или нет, можно только так.

– А ты меня не инфицируешь?

– Мне это не нужно. На тебе и так моя Печать.

– Ну, ты меня так порадовал!

Я сунула вампиру многострадальную левую руку. У меня там уже до хрена шрамов, одним больше, одним меньше – все равно.

Даниэль поднял на меня огромные прозрачно-серые глаза.

– Прости меня, пожалуйста.

И впился клыками в вену. Я взвизгнула от боли. Даниэль не подчинял себе мое сознание – и укус был, мягко говоря, неприятным. К чести вампира – он сделал всего два глотка и отпустил мою руку. Потом оторвал клок от своей рубашки и перетянул мне укус.

– Юля, в твоей крови ничего нет. Честно.

Я верила ему. В пределах допустимого, конечно, но сейчас ему нет смысла врать.

– Помоги мне подняться.

Даниэль покачал головой и легко подхватил меня на руки.

– Так будет лучше, кудряшка.

– И не называй меня так!

– Как прикажешь, малышка. Куда теперь идти?

– В дверь налево, – отозвалась я. – Там наши друзья.

Даниэль повиновался. Я удобно лежала у него на руках. Голова кружилась, ребра болели, локоть ныл, ожог зверски саднил под тканью свитера… Давно мне так не доставалось. Вообще никогда, если честно. На фоне всего этого боль от укуса была даже приятной. Крохотная такая!

– Черт подери!

– Высшие Силы!

Два наших возгласа слились в один. И было от чего. Я плохо видела, что сделали с вампирами раньше. Это было ужасно. Отвратительно! Меня захлестнула такая волна ярости, что даже боль прошла. Ненавижу палачей! Ненавижу!!!

Вампиров пытали по-разному. Им оставили глаза и язык, и я знала – зачем. Глаза – чтобы видели, что с ними происходит. Язык – чтобы могли говорить. Серебряные цепи опутывали моих друзей, врезаясь в кожу, и из-под них текла кровь. Когда я читала об инквизиции, мне попались и описания пыток. Здесь у палачей не было таких снарядов. Но они восполняли их изобретательностью. С Бориса сняли всю кожу. Вообще всю. Даниэля просто резали на полосочки, а тут, видимо, сдирали ее полосками. Сняли даже кожу с лица и скальп. И медленно срезали и прижигали мясо, стремясь добраться до костей. Темно-карие глаза ворочались в куске кровавого мяса. Белки казались неимоверно белыми среди багрового тона. Я узнала Бориса только потому, что на соседнем столе лежал Вадим. Вадима можно было узнать по светлым волосам. Но они – единственное, что оставалось нетронутым в его облике. Лицо и волосы ему не тронули. Но, начиная с шеи, все тело было сплошной раной. Но по-другому. Чем-то похоже на мой ожог от креста. Такая же обугленная поверхность. Рядом с ним лежали какие-то инструменты и крупная соль. Ее втирали в раны.

– Вампир может это залечить? – тихо спросила я у Даниэля.

– Не знаю. Им нужна кровь. Свежая кровь. Много. Каждому – человека по три-четыре, не меньше. И чем скорее, тем лучше.

Я покусала губы. И где я им тут найду восемь человек? Да еще поскорее?

– А мой коронный номер с силой не пройдет? Я могу попробовать поделиться?

– Юля, это не смешно. Если бы они не были так… Если бы они были хотя бы как я тогда! И то – мне потребовалось три человека, чтобы восстановиться, и вся твоя сила. Ты потом пошевелиться не могла. А этим вечером тебе надо быть в форме.

Он был абсолютно прав. И все же, все же…

– Хорошо. Что мы пока можем для них сделать?