Не сотвори себе вампира

– А это вряд ли, – тут же парировал Вадим. – У нас на чеснок аллергия. Кстати, твой господин может восстанавливать силы через твое тело. Ты питаешься, как питаются люди, – и отдаешь часть своей жизненной силы ему. Что сейчас и происходит, как мне кажется.

Я оглядела уничтоженные мной за рекордно короткое время запасы продуктов. М-да, в обычном состоянии мне бы их на два дня хватило.

– А я так не растолстею до безобразия?

– При твоем образе жизни? Скорее наоборот.

Я вспомнила, сколько сил потратила сегодня на крыс, – и голова закружилась. Если я вернусь домой… Нет! Когда я вернусь домой, большинство брюк окажутся мне велики в поясе. Ладно, не суть важно.

– А чем грозит мне это объединение в смысле разума? Мечислав сможет мной командовать? И я должна буду ему подчиняться?

Вадим передернул плечами.

– Союз вампира и фамилиара – в идеале союз двух равных. Мечислав отлично понимает, что свободный человек может дать больше, чем раб. И не станет гнуть тебя в дугу.

– Если не будет необходимости, – продолжила я. – То есть чисто теоретически он может это сделать?

В животе словно поселился колючий холодный осьминог. Рабство не телом, но духом. Да и телом тоже. Вечное рабство – и даже более того. Когда были рабы – они могли мечтать о свободе. Их могли выкупить, могли просто освободить, могли отбить у врага. Меня может освободить только смерть. Я сама загнала себя в ловушку. И на этот раз мне выбраться не удастся. Если бы я не согласилась на Вторую Печать, если бы Даниэль и я были осторожнее, занимаясь любовью, если бы, если бы, если бы… Кажется, Вадим почувствовал мое состояние.

– Чисто теоретически – и я могу.

Я повернулась, чтобы посмотреть в глаза вампира. Они были спокойными и ясными. И еще – за ними была скрытая до поры до времени Сила. Но сейчас я могла оценить размеры его могущества.

– Ты – не можешь. Пороха не хватит.

Вадим пожал плечами.

– Я признаю это. Но должен предостеречь тебя. Не стоит говорить это другим вампирам без… Без весомых аргументов.

– Типа серебряной сковородки?

– Типа того, – улыбнулся вампир. – Когда живешь долго, очень долго, утрачивается страх перед смертью. Становится интересна игра. Что-то вроде «Смогу ли я покорить ее?». Будь осторожнее.

– Я вооружусь, – решила я. – Что еще ты можешь рассказать?

Вампир чуть пожал плечами.

– Мало чего. Я сам никогда не был ни с кем связан. И не очень интересовался этим. Да! Вот что еще! Ваши жизни связаны, и ваша смерть теперь зависит друг от друга.

– Это как?

– Если умирает фамилиар, вампир может выжить. Редко, но может. Если умирает вампир – фамилиар еще никогда не выживал. Почти никогда. А выжившие завидовали умершим! Иногда фамилиаров просто добивали из милосердия. Они сходили с ума. И о боли. Если Мечиславу причинят достаточно сильную боль – ты будешь чувствовать то же, что и он. И он будет чувствовать то же, что и ты. Если не сможете закрыться друг от друга. Есть определенные границы у боли. Если бы с ним произошло то же, что и со мной или с Борисом, ты бы почувствовала.

– А заблокировать эту связь никак нельзя?

– Никак. Это невозможно.

Я вздохнула. Придется временно смириться с происходящим. А потом мы посмотрим, как развернуть все в свою пользу. Кстати говоря…

– Слушай, а откуда вообще взялись фамилиары? Откуда пошел этот обычай?

Я выразилась не слишком внятно, но Вадим меня понял – и блеснул клыками в полумраке.

– Юля, а ты читала интересную сказочку про рака-отшельника и актинию?

Я читала. Хотя и не могла припомнить автора.

– Ну, вот и здесь так же, – пожал плечами вампир. – Симбиоз, понимаешь?! Взаимопомощь и взаимовыгода. Откуда это дело пошло, до сих пор никто не знает. И куда все это придет – тоже. А суть-то проста. Люди слабы и уязвимы. Вампиры могут жить вечно. Но люди отлично передвигаются днем, а вампиры днем обязаны спать.

– Что-то вы с Борисом не спали, – заметила я.

– А ты сама могла бы уснуть, если тебя пытают? Да еще и с крестом… ну для человека – с раскаленным железом на коже?

Я аж передернулась от такого сравнения. Рука сама поползла к ожогу. Уснешь тут, как же!

– А разве дневной сон у вампиров не похож на смерть?

– В каком-то смысле это и есть смерть, – не стал спорить Вадим. – Мы сможем выжить даже под водой, нам не нужен воздух, нам ничего не нужно, кроме темноты – и нескольких секунд покоя. А вот этих секунд нам и не давали. Превратили нас в два комка боли, которые неспособны даже думать, не то что умереть по собственному желанию. Да и кресты гасят нашу магию быстрее, чем ты «мяу» скажешь.

– Более-менее понятно. Извини, что перебила. Продолжай о фамилиарах, пожалуйста.