Не спи под инжировым деревом

– Ты в костюме кого был? – поинтересовался Эмиль, не отрывая глаз от экрана телефона.

– Вампира.

– Да ты оригинал! – подколол я его.

– Пошёл на…! Почему, вот почему наш народ думает, что правила не для него?!

– Останови это. – Я сделал серьёзное лицо. – Пойди завтра на эту вечеринку и покажи этим засранцам, что такое настоящий белый цвет! Я уже вижу заголовки статей: «Террорист-перфекционист ворвался на white party и расстрелял всех, кто не был в белом».

– Мне нравится. Идея просто зае…сь! Только мне не из чего стрелять.

– Можешь взять нож, не в этом суть. Главное – принцип.

– Чувак, ты меня пугаешь, – сказал Эмиль.

– А ты сиди-сиди в своём телефоне, не отвлекайся! – посоветовал я.

– Что ты докопался до моего телефона?! – вспылил Эмиль.

– Да так, ничего. – Я демонически расхохотался, всполошив маленького удода, который скакал по земле и охотился на жуков-навозников.

Меня развеселила одна история, которую я вдруг вспомнил и которая, на мой взгляд, является отражением сущности не только Эмиля, но всего нашего безнадёжного поколения в целом.

Пришёл я как-то раз к нему на работу настраивать компьютер. Надо отдать ему должное, позвал он именно меня, а мог бы кого-нибудь другого. Но он предпочёл дать заработать мне, за что ему, конечно, спасибо. Ходила у них там по офису одна сотрудница, так, ничего себе красотка, не в моём вкусе, конечно, роста маленького, но на каблуках, вся такая фигуристая, с длинными распущенными волосами – в общем, понравиться может, не серая мышь. Я копался в компьютере Эмиля, а он в это время в сторонке на диване в телефоне зависал. А девушка эта, которая рядом ходила, вдруг уронила что-то. Прямо Эмилю под диван. Безделушку какую-то, может, серёжку. Ну, она и присела на корточки, чтобы её поднять. Так как вещица укатилась далеко под диван, ей пришлось довольно долго там рукой шарить, а юбка на ней была с запахом. Который, разумеется, когда она присела, немедленно распахнулся. Все бёдра у неё оголились до самых трусов, и прошло довольно много времени, прежде чем она это заметила. А Эмиль, под носом которого развернулось это эротическое шоу, продолжал тихо-мирно втыкать в экран своего смартфона. Я подумал: даже если девушка сейчас устроит здесь танцы со стриптизом, Эмиль, поглощённый лайканьем фотографий размазанных по тарелкам объедков и мутных туалетных селфи, не заметит этого.

Я никогда не рассказывал Эмилю эту историю: он начал бы врать, что на самом деле всё видел, просто, как порядочный человек, притворился, что не смотрит, дабы не смущать сотрудницу. Но я сожру свою гитару, если это действительно так.

Вернулись Сайка и Мика, таща кульки с продуктами, среди них – размягчившееся за время транспортировки мороженое, которое мы сразу же прикончили, потому что холодильника на даче не было (о, дивная дикость, простота, навсегда утраченная нашим временем!).

– Что за дьявольская жара, – сказал я, глядя в дрожащую чёрную глубину фруктового сада.

– Дальше вообще п…ц будет, – пессимистично заметил Джонни.

– Я когда был маленький, – пустился в воспоминания Мика, – мы проводили на даче такой обряд. Чтобы прохладно стало и ветер северный подул. Надо, чтобы его проводил первый ребёнок в семье. Я это всегда делал.

– И как, помогало? – лениво поинтересовалась Сайка.

– Не помню.

– Проведи его снова, вдруг подействует, – предложил Эмиль.

– Ни х…, – категорично заявил Джонни.

– А что надо делать? – спросил я.

– Надо потрясти инжир за веточку и сказать заклинание.

– Ну так давай, – поторопил его я, потому что мне было интересно посмотреть, как Мика будет на полном серьёзе совершать какой-то древний народный ритуал.

– Да это всё глупости э…

– Тряси дерево, ё…ный первенец! – заорал Джонни. Мика испуганно подскочил к ближайшему инжиру, схватился за ветвь и начал трясти, приговаривая:

– Мян анамын илькиям, агзы гара тюлькюям. Гилавар гед, хязри гяль![1]

– И это всё? – разочарованно спросила Сайка.

– А что ты хотела, – ответил я, – чтобы он зарезал петуха и умылся его кровью?

– Не знаю… Я…

– Колдуете?! – перебил её откуда-то с неба глубокий низкий голос. Мы все вскочили на ноги.

В конус света единственного фонаря веранды вступила тёмная фигура, принадлежавшая Ниязи.

– Вдруг откуда ни возьмись появился в рот е…сь! – тихо прокомментировал Джонни.

– Чувак… – потрясённо прошептал Мика. – Ты что здесь делаешь?

– Я через забор перелез. У друзей на даче был. Прекрасный вечер, господа! Леди… – Ниязи, пользуясь нашим смятением, вызванным его внезапным появлением, снова влепил руке Сайки смачный поцелуй. – Я принёс вам дары!

И он протянул нам свёрток тряпья, в котором мы узнали свои плавательные одеяния.

– Ты на х… их сп…л?! – крикнул Джонни, надвигаясь на Ниязи. Тот вздрогнул всем телом, словно от звука железа по стеклу, и выкрикнул:

– Не смей материться при мне! – И, тут же успокоившись, спросил: – Что, смешно не было?

– Нет! – сказала Сайка.

– А вот мне – было, – отрезал Ниязи. – Ваше объявление на заборе – это прямо дипломатическая нота какая-то. Есть что?

Мы в недоумении переглянулись.

– Это он о еде, – пояснил Мика.