Не спите, Иможен! Наша Иможен

Несколько удивленный тем, что суперинтендант вмешивается во внутренние проблемы его колледжа, Мак–Дугал все же смиренно признал, что пока он в некоторой растерянности, но немедленно займется поисками нового преподавателя.

— Не стоит так себя утруждать, дорогой Мак–Дугал… Случайно получилось, что я как раз знаю особу, способную не только по праву занять место жертвы, но и придать Пембертону еще больший блеск…

Директор совсем опешил. Тем не менее в словах собеседника он усмотрел лишь живейший интерес к колледжу и мысленно поздравил себя с таким успехом. Эндрю Копланд пользовался в Перте немалым влиянием. Поэтому Мак–Дугал рассыпался в благодарностях.

— А можно узнать, кого вы имеете в виду?

— Мисс Иможен Мак–Картри.

— Молодая барышня?

— Не совсем… Честно говоря, дорогой друг, мисс Мак–Картри только что ушла на пенсию после долгой и блестящей службы в Адмиралтействе…

— На пенсию? Так это пожилая дама?

— Ничего подобного! Насколько я знаю, мисс Мак–Картри живет вне времени, и годы ее нисколько не тяготят. Очень властная и энергичная особа.

— Разумеется, у нее есть все необходимые знания, чтобы…

— Ну, тут уж вы — лучший судья… От себя добавлю только одно: взяв на работу мисс Мак–Картри, дорогой Мак–Дуглас, вы окажете очень большую услугу и мне, и куда более могущественным людям…

Проникновенный тон и таинственность Копланда заставили директора колледжа задуматься. А вдруг эта мисс Мак–Картри — какой–нибудь незаконный отпрыск королевского дома? В таком случае вполне понятно, что ее стараются держать подальше от Букингемского дворца, но под покровительством и неусыпным надзором. Как все шотландцы, Мак–Дугал обладал богатым воображением, и потому, возвращаясь домой, уже чувствовал себя неким особо доверенным лицом Двора, достаточно уважаемым, чтобы ему поручили хранить важную государственную тайну.

Иможен получила из Лондона целую кипу замечательных и стопроцентно фальшивых бумаг, оповещающих весь культурный мир, что мисс Мак–Картри — одна из самых блестящих выпускниц Джиртонского колледжа, основанного королевой Викторией в Кембридже в 1869 году. С легким удивлением Иможен продолжала читать эти, по виду настоящие, государственные документы. Покончив с этим делом, она почти поверила, что с блеском выдержала все экзамены и достигла высоких степеней в ожесточенной борьбе. Как ни странно, шотландка даже немного возгордилась. И миссис Элрой заметила про себя, что ее «протеже» держится еще высокомернее обычного. Тем не менее, узнав, что, едва успев приехать в Каллендер, Иможен снова уезжает, Розмери разразилась возмущенными воплями. Никак не могла она привыкнуть к невероятной жизненной энергии своего великовозрастного дитяти! И Розмери взмолилась ко всем известным ей небесным покровителям Шотландии, прося заронить хоть несколько гранов здравого смысла в постоянно охваченный лихорадочной деятельностью мозг мисс Мак–Картри.

— Господи Боже, неужто и впрямь собрались опять куда–то бежать? Это в вашем–то возрасте?

— Не валяйте дурака, Розмери! Я еду всего–навсего в Пембертонский колледж, не так уж далеко!

— Учиться, что ли, надумали?

— Нет, преподавать.

Старая служанка онемела от изумления и с восторгом поглядела на Иможен. То, что на склоне лет мисс Мак–Картри вдруг превратилась в светило науки, нисколько ее не волновало, нет, она думала только о том, как воспрянут духом и обрадуются все друзья Иможен. Что бы там о ней ни болтали, мисс Мак–Картри, несомненно, личность! Вечером она не преминула поделиться потрясающей новостью с мужем.

— Представляете, Леонард?.. Преподаватель Пембертонского колледжа… это ого–го, а?

— А я и не знал, что у нее есть диплом и все такое прочее…

— Не можете же вы все знать, Леонард!

— Да, и в том числе — почему вы до сих пор не наливаете мне чаю, хотя позвали сюда добрых пять минут назад!

С годами Леонард Элрой становился все прозаичнее, что не всегда делало его приятным спутником жизни для, само собой, вполне респектабельной, но зато весьма склонной к мечтаниям особы. Естественно, Леонард, по обыкновению, передал новость сторожу рыбнадзора Фергусу Мак–Интайру, а уж тот постарался поставить в известность остальных жителей Каллендера. Преданные сторонники Иможен восприняли известие с горделивым восхищением, а противники не могли скрыть досады.