Не спрашивайте меня ни о чем

— Давно бы так, — сказала она холодно, и я не понял, что она имела в виду: перемену темы разговора или то, что было бы кстати выпить еще рюмочку. Блондинка вращала сигарету в серебристых ногтях, и я предложил ей огня. Она взяла мою руку в свою и держала, держала, пока пламя спички не обожгло мне кончики пальцев. Курить захотелось и Марике, огонь ей поднес Фреди. Я тоже закурил и стал извергать дым, словно вулкан, и вовремя, потому что Харий опять стал приставать с дурацкими вопросами, а с сигаретой в зубах все-таки легче хранить невозмутимость.

— А как у вас насчет этого? — прищурил глаза Харий и усмехнулся. Фред отшутился, но теперь Харий пристал ко мне. С такимивещами он почему-то всегда лез ко мне.

Быть может, оттого, что давным-давно, когда я был еще ребенком, впервые о таких вещах я узнал именно от него. Харий нас, шкетов, «просвещал». До него я полагал, что киндеры появляются на свет оттого, что родителям очень этого хочется, одним словом, духовным путем, надо лишь очень, очень сильно захотеть. Таким образом, теоретические основы секса я во всей полноте узнал от Хария. Он стал себя считать как бы моим наставником в этой области. Это доставляло ему странное удовольствие. При встрече он всегда рассказывал что-нибудь новенькое. Особое внимание он уделял нюансам. А по части некоторых отклонений его познания были достойны ученой степени. Не верится, но сам он был вполне нормальным. Это я знаю точно.

Я не мог сразу сообразить, как ответить, а он, обняв за плечи обеих женщин, покачивался вперед-назад, подбадривающе подмигнул и прогнусавил:

— Иво, наше маленькое общество жаждет услышать па-асле-ед-ние новости!

Когда до меня дошло, чтоон имеет в виду, я покраснел, хотя единственным способом сорвать его замысел было бы не выдавать свое смущение, но Харий хитрый бес. Мне надо прожить еще десять лет, тогда ему не удастся делать болванов из таких, как я, а сейчас я курил и струей выпускал дым, как Омар Шариф в «Майерлинге», улыбался, выпускал дым струей, хоть кольца и не получались, последними словами клял Хария и наконец сказал:

— Да все так же, ничего такого особенного. Что может быть нового в таких делах?

— Брось, Иво, скромничать, расскажи что-нибудь, — не отлипал он. — Какая она из себя?

— Ты ее не знаешь, — сказал я. — И по-моему, она не в твоем вкусе.

— А все-таки?

— Говорю же — ничего особенного. Старая, в морщинах, кривоногая и горбатая, — сказал я безразличным голосом. — Подойдет, Харий, а? Лишь бы годилась для этогодела, верно?

Все рассмеялись, и спасибо Фреди, который, давясь от смеха, вытолкнул:

— Харий, а у тебя у самого-то как?

Бедняга Харий. Меня донимать он больше не мог. Теперь всеобщее внимание перекинулось на него. Обе женщины глядели на него с интересом и скептически. Но Харий не из тех, кто полезет за словом в карман.

— А вы что же, сами не видите? — рассмеялся он. — Полюбуйтесь!

Он обнял брюнетку за шею и громко чмокнул ее в щеку.

— Вот что значит женщина в расцвете лет. Не то что какая-нибудь школьница, правда, Иво?

— Еще бы, конечно, — сказал я.

— Ты, когда выпьешь, Харий, ты делаешься дикий циник, — сказала Марика и высвободилась из-под его руки.

— Будет, малышка, неужели это возможно? — Харий снова обнял ее и привлек к себе. — Ты чем злее, тем больше мне нравишься.

И вдругя ощутил, как моей ноги коснулась нога, нога в чулке. Меня кинуло в дрожь, но никто ничего не заметил, дрожь была внутри. Я поднял глаза и посмотрел через стол. Блондинка глядела на меня. И я был уже не я. Мы смотрели друг другу в глаза.

— Слушай, донжуан, а куда девалась маленькая и романтичная продавщица цветов? — Это опять Фред.

Вам надо было видеть, какие взгляды моя блондинка и Марика метнули на Фреда! Если бы так посмотрели на меня, я залез бы под стол или превратился в камень. Одно только упоминание о продавщице вызвало в них такую злобу, что, ей-богу, я на месте той девчонки, пожалуй, переехал бы в Цесис или Валмиеру, лишь бы ненароком не повстречаться с этими дамами в темном переулке.

Излишне говорить, что с блондинкой мы оставались такими же чужими, как раньше. Вероятно, она видела во мне не более чем мальчика, которого забавно подразнить. Но я был даже рад, что все осталось по-прежнему; я почему-то чувствовал странныйстрах.

Харий поглядел с упреком на Фреди, но пути для отступления у него не было. А Фреди — тот временами обрастал слоновой кожей. Но Харий был не из тех, на кого подобные мелочи слишком действовали.