Не страшись урагана любви

Утром, когда он брал машину, он столкнулся с Орлоффски, и они пропустили по бутылке пива. Бонхэм уже уехал — сказал Орлоффски — на катере, один, рано утром. Орлоффски покупал авиабилет в Балтимору, чтобы пригнать оттуда яхту. Это натолкнуло Дуга на раздумья о Бонхэме, Гранте и самом себе, обо всех них, о подводном плавании. Сейчас он возобновил эти размышления. Сидя в офисе компании «Хертц» и ожидая, пока оформят все бумаги, чтобы взять машину, он пришел к мысли, что в плавании с аквалангом он оказался вшивым, засраным трусом. Он просто не мог заставить себя дышать через эти трубки на дне бассейна. Горло сжимается, нервы трепещут, в рот, кажется, вливаются галлоны воды, он должен нестись к поверхности, а там со стыдом и удивлением обнаруживать, что во рту воды нет. Вот и сейчас, в машине, он раздумывал об этом. Он много шумел и распространялся о воде, но во рту была только та вода, которую он хлебнул уже на поверхности. В других делах он не был трусом. Да и в отличие от Гранта не пылал от желания нырять. Ему практически плевать на это. Так какого же черта?

Этот проклятый Грант! Со всем этим вежливым, добрым дерьмом насчет клаустрофобии! Какого хрена он о себе думает? Он считает, что он добр? К черту его с его добротой. Если тебе не нравится проклятый спорт, зачем себя заставлять?

Дуг глянул на часы и отметил, что едет уже почти час. Оглядевшись, он увидел, что они подъезжают к реке Данн. И как раз в этот момент, то ли потому, что он раздраженно думал о своем друге Гранте, то ли потому, что взгляд упал на неподвижные формы Кэрол Эбернати, то ли все-таки по каким-то другим, смутным причинам, — в воздухе завибрировала, как колокольный звон, всепоглощающая мысль, что он хочет трахнуть эту женщину здесь, в машине, что он уже очень давно хочет ее трахнуть.

Он не мог поверить, что так думает. Он не был готов к этой мысли. Никогда за все эти годы он так не думал о Кэрол, а если что-то и было, то не проникало в сознание. Она стала как бы второй матерью. Почему же сейчас? Почему сейчас и так неожиданно?

Из-за Гранта? Но это не имело смысла. Она уже не принадлежала Гранту. Он ее отбросил, вышвырнул. Неужели Дуг Исмайлех из тех парней, что выискивают объедки Гранта?

Может быть, потому, что она раньше была недоступна? Что он инстинктивно знал, что она отдана другому, а потому и не допускал этих мыслей в сознание?

Позднее, когда у него было время подумать и проанализировать, он пришел к убеждению, что это сама Кэрол, неподвижно лежащая, но не спавшая, внушила ему эту мысль. Каким-то оккультным, мистическим трюком мысленной концентрации она внушила ему свою мысль. В свете того, что она делала, и того, что случилось, у него не было иных объяснений.

Но в данный момент в его мозгу ничего подобного не было. Он переезжал реку Данн. Медленно и спокойно. В нем пылало и переливалось желание, оно существовало, очень мощное, и с ним приходилось считаться. Это была бы, как любят говорить в некоторых домах, «восхитительная эскапада». Но как это сделать? Он решил, что лучше подождать до Монтего-Бей. И едва он все это решил, как Кэрол взяла дело в свои руки.

Сразу за рекой дорога сворачивала в глубь острова, от моря. Справа, в сторону моря раскинулась роща высоких сосен почти без травы. Именно здесь Кэрол неожиданно села и выкрикнула:

— Стоп! Стоп! Я хочу туда!.

Дуг и сам видел рощу. Он ехал не особенно быстро. Так что легко было свернуть. Песчаная дорога ныряла и исчезала среди деревьев. В глубине сосны становились мощнее, а кусты еще реже. Он проехал около полумили, когда дорога взобралась на пригорок, где густо растущие сосны образовывали уютный закоулок без всяких кустов. Отсюда виднелось голубое мерцающее море. Дул мягкий морской бриз.

— Остановись здесь! — скомандовала Кэрол.

Он повиновался. Она с одеялом в руках зашла на пригорок. Он был покрыт густым ковром сосновых игл и было ощущение, что за последние пятьдесят лет здесь никого не было. Дуг пошел за ней.

Когда он догнал ее, она расстелила одеяло поверх иголок и, раскинув руки, глубоко вдыхала сосново-морской воздух. Когда он встал рядом, она повернулась к нему, отступила на три шага назад и сказала:

— Я хочу, чтобы ты занялся со мной любовью.

— О'кей, — сказал Дуг и ухмыльнулся.

— Здесь, — сказала Кэрол. — Сейчас. — И она молча легла на одеяло, закрыв глаза, задрала юбку до пояса и выяснилось, что трусиков на ней не было. Она не открыла глаз, когда Дуг приступил.

Дуг смутился. Эрекции у него не было и в ближайшее время не предвиделось. Так все неожиданно. Да и эмоциональный климат был какой-то армейский. Он снял брюки (из-за этого пришлось снять и туфли, из-за узких брючин), свитер, но оставил гавайскую рубашку и трусы, когда ложился рядом с ней. Отсутствие эрекции раздражало его. Ну, это придет. Когда он поцеловал ее в губы, она ответила, но когда он попытался всунуть язык, она сжала губы. Ладно, черт, думал он, о'кей, и опустил руку, чтобы сжать лобок.

— Не делай этого! — резко сказала она, не открывая глаз.

— Чего не делать?

— Не играй там!