Не страшись урагана любви

Всегда так. Особенно среди мужчин, которые, как знал Грант, были настоящими мужчинами. Никто из них не любил его любовницу. «Любовницу»! Иисусе. Извиняющееся замешательство стало такой же его частью, как дыхание.

— Она можетпопробовать, — уступая, пробормотал он и улыбнулся гиганту. — Слушайте, когда, по-вашему, мы сможем выйти в море? Вы ведь считаете, что я готов?

— Едем прямо сейчас!

— Сейчас?

— Конечно, почему же нет? — Та же улыбка, похожая на предвещающее нечто дурное облако, промелькнула на лице Бонхэма. Кажется, она начиналась на тяжелом подбородке, проходила через рот с плохими зубами, нос, глаза, брови и лоб, искривляя и искажая по очереди каждую часть лица, и исчезала в тонких волосах. — Именно туда я вас и везу сейчас. — Последовала пауза, снова улыбка, на этот раз адресованная непосредственно Гранту. — Можно покончить с этим сегодня же, а можно ждать до завтрашнего утра и думать, телиться этим всю ночь. — Сверхъестественно, но он во второй раз заглянул прямо в мозг Гранта.

Через секунду Грант хмыкнул. Смешок не снял нервозности, но то, что он сумел все-таки хмыкнуть, доставило удовольствие.

— Да, но вы уверены, что я уже готов?

— Если б нет, я бы не вывозил вас. Мой бизнес не станет лучше, если я буду топить клиентов или не удовлетворять их.

Грант ощутил легкую дрожь, пробежавшую по лопаткам. Кроме того, он неожиданно заметил, что мошонка и головка «пипи» неожиданно зачесались от кристалликов соли в высыхающем бикини. Его рука украдкой скользнула вниз почесаться и залезла в мокрые брюки. Бонхэма, кажется, штаны не беспокоили. Из-за этого или чего-то другого Грант не ответил, и они ехали в тишине. Сейчас они были уже у подножья горы, медленно двигаясь по забитым пыльным улицам, и моряки со свежими, мальчишескими лицами с любопытством смотрели на них и на акваланг, лежавший позади. Трудно поверить, что когда-то и он сам выглядел так же в этой форме.Более пятнадцати, нет, более семнадцати лет тому назад.

В магазине узкогрудый тонкий восточно-индийский помощник Большого Эла Али, дергаясь и улыбаясь, согласился продать рубашку из пористой резины за сорок долларов. У Гранта было подозрение, даже больше, чем подозрение, что рубашка ему вовсе и не принадлежала. Она была Гранту тесной и неудобной, а зеленая коррозия мешала молнии застегнуться. Но Бонхэм как-то сумел.

— Прямо впору, — громыхнул он, и сделка совершилась. — Не волнуйтесь. Я повешу ее на петлю вместе со всем остальным. — Грант тупо кивнул. Все это делалось одновременно с тем, что Эл и Али загружали оборудование для ныряния и канистры с бензином в пикап, а Грант в каком-то неопределенном, нервном оцепенении наблюдал за ними.

Магазин Бонхэма располагался на одной из узких, плохо замощенных улочек между доком, самим заливом и городской пыльной грязной маленькой площадью, которую ямайцы, согласно английской традиции, называли Парадом. Дурно выстроенный из бетона и дешевой фанеры магазин находился посреди домов, выкрашенных ярко-оранжевой краской. У следующей двери местный зеленщик чистил капустные кочаны и бросал гнилые листья в глубокую уличную канаву. Почти весь магазин занимали два огромных больничных компрессора, которые Бонхэм привез из Штатов. На трех других сторонах висели баллоны для аквалангов и регуляторы. Катер был в полумиле отсюда, в доках. Иногда, как сказал Бонхэм, он оставлял его в Яхт-клубе, где он был кем-то вроде почетного члена и имел на это право, но в последнее время он редко бывал в клубе. Грант, смутно ощущая, что все идет слишком банально и обычно для такого значительного и чудесного случая, взгромоздился на сломанное, грязное переднее сиденье вместе с учителем и его помощником, и они медленно заскрипели на старом «бьюике» по крошечным выжженным улочкам к морю.

Можно было заметить, что это была длинная и трудная дорога. Но Грант сейчас не хотел в это вникать.

На маленьком катере — восемнадцать футов, настил над кабиной — помещалось только оборудование. Когда они взошли на борт и оказались посреди мертвых водорослей, кусков картона, старой апельсиновой кожуры и прочих обломков цивилизации, плававших у борта и стен дока, он сумел разглядеть на горе виллу, поместье, где его «любовница», ее муж и он сам жили в гостях. Он думал, не во дворе ли они сейчас. Но даже если и так, то они не узнают катер Бонхэма и не поймут, что Грант уплывает на нем.

— Мы знаем этот участок дна, как вы знаете задний двор своего дома, — как бы похлопал подбадривающе нервного клиента Бонхэм, выглядывая из открытого ветрового стекла кабины. Али отдал швартовы, и они двинулись в канал залива, мимо роскошных отелей справа по борту, резко контрастировавших с грязными торговыми доками и складами, вытянувшимися по берегу залива за кормой. Солнце лилось с небес, ярко отсвечивая на кокпите и сильно затемняя Бонхэма, стоявшего под маленькой крышей. Вода сверкала, как сталь. Воздух сразу заметно посвежел. — Вон там Яхт-клуб, — громыхнул Бонхэм, разворачивая катер.