Не судьба

– Такая, как вы изволили выразиться, принципиальная партийная позиция идёт вразрез с пропагандируемым нами курсом на мирное сосуществование и потворствует американской точке зрения, согласно которой мир поделён на две основные зоны влияния. Мы упрекаем США в том, что там не терпят ни малейшего инакомыслия, а сами пошли на открытую оккупацию союзника из-за того, что воля населения и действия партийного руководства Чехословакии противоречат нашей позиции. Так мы наживаем новых врагов и предаём старых друзей. Хуже не придумаешь! Или я не прав?

Алексей Иванович буквально вскипел, перейдя от тенорка к неприятному визгу:

– Стёпа, пойми же, там же у власти были наши враги!

– Лёша, где ты усмотрел врагов? Не в Дубчеке ли ты их нашёл?

– Дубчек не самый опасный, но он стал марионеткой сионистов!

= Лёша, сейчас не то время, когда всюду выискивали сионистов и космополитов. Нельзя же так открыто проповедовать антисемитизм! Не забывай о супруге нашего генсека! – Степан Кириллович и Алексей Иванович постепенно краснели.

– Да чё вы, мужики, ешьте побыстрее суп, он же остынет, а я второе готова принести, – попыталась направить обоих на путь нормального диалога во время еды повариха Мария Павловна. Она, чувствуется, была озабочена возможными последствиями разгоравшегося диспута за обеденным столом, нарушающего процесс спокойного принятия пищи.

Но её не слушали и не слышали. Противостоящие стороны завелись не на шутку.

– Мы столько лет помогали Чехословакии строить социализм не для того, чтобы сионисты всё за несколько недель порушили! – вскричал Алексей Иванович.

– Лёша, у меня не создалось впечатление, что в Чехословакии намечался отход от завоеваний социализма! – парировал Степан Кириллович.

– Ха, так они тебе прямо и скажут об этом!

– Лёша, но ведь ты обвиняешь чехословацкое партийное руководство в том, в чём обвиняли Хрущёва после его доклада о культе личности. Нельзя же становиться на позицию Албании и Северной Кореи!

– Стёпа, при чём тут Хрущёв? Ты знаешь позицию ЦК и не прикидывайся, будто ничего не знал о чехословацком деле. Мы с тобой сейчас не у меня на даче, там бы выпили, потрепались вволю. Поэтому изволь либо замолчать, либо пеняй на себя. Я к тебе очень хорошо отношусь, лично я вообще против единомыслия, но решение ввести войска, ты должен понимать, продиктовано высшими интересами КПСС и СССР, и точка! Вон Юра всё слышит, что он подумает? Между прочим, когда Косыгин проинформировал Джонсона о вводе войск в течение следующих двух-трёх часов ночи и объяснил ему, что наши войска остановятся на границе с ФРГ, Джонсон воспринял это как совершенно нормальное явление. А нам чего вдруг осуждать наших? Мы здесь обязаны демонстрировать единомыслие и следовать партийной линии. Я тоже не знаю всех нюансов обстановки в Чехословакии, но мне это совершенно не нужно! ЦК и Политбюро во всём разберутся, – Алексей Иванович оглянулся на Юру, надеясь, видимо, на какую-то реплику или иную реакцию на сказанное.

Ну что можно ответить на такой бред? Лучше промолчать. Поэтому Юра сделал вид, будто не расслышал, и буквально уткнулся носом в прекрасно приготовленную свиную отбивную. Марию Павловну не зря взяли на должность главного повара столовой.

– Лёша, Джонсон не воспринял оккупацию как нормальное развитие событий. Просто он в ноябре не будет участвовать в выборах, он теперь lame duck, как говорят в Америке, и поэтому Джонсон устранился от решения проблемы. Кстати, на выборах в ноябре победит Никсон. Мне трудно с тобой дискутировать, потому что ты фактически затыкаешь мне рот! – сказал Степан Кириллович и встал из-за стола.

– Степан Кириллович, а как же свиная отбивная и апельсиновый сок? – забеспокоилась повариха. – Я так старалась. Доешьте весь обед, пожалуйста!

– Спасибо, Марья Павловна, я сыт по горло речами Алексея Ивановича. – Произнеся это, Степан Кириллович сунул поварихе стандартную стоимость обеда и вышел из столовой.

– Что он такое брякнул на прощание? Как это Никсон сможет победить, если он уже один раз проиграл на президентских выборах? Тоже мне американист выискался? Как в пустую бочку газанул! И вообще я что-то Стёпу не пойму! Раз ты приехал на загранработу, засунь своё личное мнение себе в ж…! – непривычно резко прокомментировал уход оппонента Алексей Иванович, встал, положил на стул деньги и удалился.

В столовой воцарилась гробовая тишина. Все быстро доели обед и поспешили во двор, поскольку время обеденного перерыва ещё не закончилось.

Юра не стал особенно размышлять по поводу услышанного. Ясно, что произошло столкновение двух позиций, и сторонник официального взгляда на оккупацию Чехословакии нагло заткнул рот оппоненту. С кем это здесь можно обсудить? Решительно не с кем. Юре было что терять, его карьера только начинала набирать обороты. Лучше помалкивать. Капээсэсовский подлец Алексей Иванович слопает его и не поморщится. Но всплеск эмоций в обеденный перерыв стал для Юры первым свидетельством скрытого раскола в КПСС и СССР, ярко проявившегося в период горбачёвской перестройки.