Не судьба

Разногласия с Коммунистической партией Китая были настолько остры, что скрыть их от мира оказалось невозможным, и градус накала страстей в течение многих лет неуклонно повышался от поначалу вполне корректной полемики после доклада Хрущёва о культе личности на закрытом заседании XX съезда КПСС до ожесточённой ругани на страницах массовых СМИ и телевизионных экранах, и в итоге разногласия переросли в 1969 году в вооружённое столкновение. Поскольку тема эта очень обширна и серьёзна, а связанных с ней документов и различных публикаций великое множество, Автор предпочитает уйти от неё, тем более что сейчас вспоминать о советско-китайском противостоянии вроде как моветон. Мы, мол, стратегические партнёры и в БРИКС, и в ШОС, далее везде. А о прошлом предложено забыть в интересах нашего будущего. Только надолго ли забываем?

Разногласия с коммунистами Западной Европы были по сути чисто теоретические. У нас поругивали еврокоммунизм в лице Марше и Берлингуэра, но на личности предпочитали не переходить, и в основном занимался этим идеологический рупор ЦК журнал «Коммунист», мимикрировавший теперь в «Свободную мысль». В западноевропейских коммунистических, левых и левацких открытых массовых изданиях выражали недовольство по поводу судебных процессов над Даниэлем и Синявским, высылки Солженицына, лишения Вишневской и Ростроповича советского гражданства, что нередко вынуждало наши «компетентные органы» изымать из продажи отдельные номера газет «The Morning Star», «L’Humanit'e» и «L’Unit`a», причиняя тем самым вред студентам советских языковых вузов, которые лишались ценных материалов для наращивания словарного запаса. Но кое-какие крамольные номера газет всё же по недосмотру попадали в продажу.

Однажды Юра предложил на занятии по французскому переводу использовать передовую «L’Humanit'e», озаглавленную «По поводу одного процесса» («A cause d’un proc`es»), но молодая преподавательница в ужасе заверещала, что не пойдёт на это, а после занятия отчитала Юру за «провокацию». Она была права: он хотел поставить её в неловкое положение, поскольку был на неё обижен. Дело в том, что два года назад они вместе отдыхали в студенческом лагере, где она набралась наглости отказать ему во взаимности, хотя с её стороны были соответствующие неясные намёки. Впоследствии они жили в одном подъезде и, оказываясь вместе в лифте, делали вид, будто незнакомы, но с её мужем Юра всегда здоровался. Свёкор преподавательницы французского был тем самым послом СССР в Нидерландах, которому в первой половине 1960-х дали в морду в аэропорту Амстердама.

Но вернёмся к главной теме. Западноевропейские коммунисты шли на открытые жесты неодобрения политики советского руководства: однажды Марше вместо приветствия на открытии международной встречи демонстративно повернулся к Брежневу спиной и сделал вид, будто не заметил нашего генсека. Однако в целом все эти и подобные жесты напоминали размолвки интеллигентной супружеской пары: оба на склоне лет допёрли, что каждый ошибся в выборе партнёра, но разводиться уже поздно, до рукоприкладства не докатились, и, что самое главное, не позориться же на старости лет.

По-иному выглядят разногласия с Коммунистической партией Японии. Японские коммунисты с 1956 года взяли курс на полную поддержку своих китайских «товарищей». Градус критических высказываний постоянно повышался. С первой половины 1960-х годов он стал открыто враждебным. Печатные органы КПЯ не стеснялись в выражениях, отойдя от присущей японцам невозмутимости и внешней вежливости. Главный орган японских коммунистов ежедневная газета «Акахата» («Красное знамя» по-японски) всячески поливал Хрущёва и за «недостаточное противодействие американскому империализму», и за «приукрашивание империализма» , а после подписания договора 1963 года о частичном запрещении ядерных испытаний Хрущёв стал объектом для прямых обвинений в «политике соглашательства с империалистами» и «оппортунизме» . Именно статьи в этой газетёнке заставили всех студентов-японистов выучить эти термины плюс ещё перевод понятия «великодержавие» . Изъятие из газетных киосков «Акахаты» Юрой не было замечено: кому вообще она была нужна? Способных читать по-японски у нас ничтожно мало, и ими можно было смело пренебречь, к великой радости студентов и всех советских японоведов, не заинтересованных в изобилии хорошо подготовленных конкурентов.