Не суди по оперению

– Да! – взорвался Алекс, вставая с постели. – У меня такое впечатление, будто я совершил путешествие не только в реальности, но и в душе. Увидеться с ней – это все равно что вернуться вспять. Теперь я понял, что ее отказ не был основной причиной моей подавленности. Он стал лишь последней каплей, переполнившей чашу моего недовольства.

Максин села, опершись о подушку.

– И ты совершенно прав. Ты ушел далеко вперед и уже не тот грустный и неуверенный в себе молодой человек, которого я встретила вначале. Ты раскрылся, поверил в себя и наконец-то понял, что имеешь право на счастье, что не обязательно считать, будто ты крадешь его у других.

– Думаете, мне надо ей позвонить?

– Да. Нет. Возможно. Не знаю. Решать не мне.

– Но мне так трудно что-то решить! И потом, это, может быть, окажется бесполезно?

– Ты упрям как осел.

Алекс безнадежно махнул рукой.

– Но что это даст, в любом случае? Не буду же я ей звонить из камеры.

– Не глупи, тебя не отправят в тюрьму. Завтра мы все объясним в полиции, и все будет в порядке. Нам не надо больше скрываться, ведь если у меня нет болезни Альцгеймера, то и эвтаназия не нужна.

– Да у вас ее никогда и не было!

– А это бабушка надвое сказала. Я не слишком доверяю врачам.

– Ну и кто тут упрям как осел?

Они молча обменялись взглядами. Оба знали, какой это важный для них момент. Прощание. Оба этого не любили. Им не хотелось разговаривать. Не хотелось говорить друг другу «до свидания». Молчание было лучшей защитой, лучшим противодействием времени. Из-за голубого света телевизора казалось, будто все происходит во сне, и Алекс вдруг четко понял, что это мгновение он не забудет никогда. Что бы ни случилось в будущем, оно навсегда запечатлеется в его памяти.

– А что будет с вами?

– Я снова отправлюсь в дом престарелых.

Увидев расстроенное лицо Алекса, она добавила:

– Не переживай. Все образуется.

– Вы не можете туда вернуться! Вы так ненавидите это место!

– Я его ненавидела, потому что другой перспективы у меня не было. Но теперь, благодаря тебе, она есть. Ты сделал мне самый прекрасный подарок на свете, ты подарил мне возможность искупить мой проступок. Ты не представляешь, до чего это важно для меня.

– И речи не может быть о том, чтобы ты вернулась в эту богадельню!

От голоса Леони, раздавшегося так неожиданно, и Максин, и Алекс подпрыгнули. Молодой человек перегнулся через постель старой дамы и увидел за ней раскладную кровать, которую прежде не заметил.

Леони могла бы остановиться в отеле рядом с больницей, но не желала расставаться с матерью даже на одну ночь. Хотя она знала, что Максин лучше, она хотела остаться в палате, слышать ее дыхание, одним словом, быть подле нее. Она всю жизнь мечтала – сознательно или нет – чувствовать ее присутствие и не готова была вдруг снова упустить ее. Ей нужно было еще задать много вопросов и услышать много ответов.

Видя изумление обоих, она пояснила:

– Ты переедешь ко мне.

– Ни за что!

Этот категоричный отказ удивил Алекса и обидел Леони. Максин, однако, вовсе не этого добивалась.

– Это не обязательство, а мое желание, – мягко перебила ее Леони.

– А что скажут твои дети и муж?

– Дети давно взрослые, и я не сомневаюсь, что они будут счастливы познакомиться с бабушкой. А что до моего мужа, он хорошо знает, как я ждала этой встречи…

– Мне стыдно навязываться, занимать лишнее место в доме…

– У нас очень просторный дом. Преимущество мужа архитектора в том, что он привык смотреть широко на вещи.

Максин было не по себе от этого предложения. Не в ее правилах было зависеть от других. Она не любила просить помощи, считала это слабостью. Ей не хотелось, чтобы дочь чувствовала свою ответственность за нее. Леони ничего не должна ей. Она была очень хорошая, и Максин не намеревалась злоупотреблять ее доброжелательностью.

Поначалу Леони, возможно, и рада будет жить вместе с ней, но очень скоро она поймет, какова Максин на самом деле. По сути дела, именно это и останавливало ее, мешало принять великодушное предложение: она боялась разочаровать свою дочь. Их встреча была прекрасной, и Максин всей душой противилась тому, чтобы чудесное впечатление о ней было смазано рутиной обыденной жизни.

Леони, должно быть, угадала истинную причину ее сомнений. Она долго пыталась отыскать черты лица матери в своих собственных и в лицах тех, с кем ее сводила жизнь. Эта привычка научила ее разбираться в выражениях лиц и улавливать стоящие за ними чувства.

– И потом, у меня есть внуки. Лишняя пара рук всегда пригодится. Им нужна будет прабабушка, – ловко присовокупила она.

Максин повернулась к Алексу. Он с удивлением заметил вопрос в ее взгляде, как будто она просила его одобрения. Он тихонько покачал головой.

– Ну, конечно, Максин. Вы просто должны сказать: «Да, спасибо»! А профессиональные навыки Леони будут вам особенно полезны для уколов В12. Вам будет в тысячу раз лучше у дочери, чем в доме престарелых. Если только вам не приятнее общество Дюрефе…