Не судите леди по одежде (ЛП)

– Мужчинам проще. – Слова сорвались с её губ прежде, чем она смогла их остановить. На его лице отразилось удивление, и Джорджиана поняла, что ненароком с ним согласилась. – Чёрт.

– Тебе придётся придержать язычок, если хочешь заставить людей поверить, что случившийся с тобой скандал - результат трагического стечения обстоятельств, – понизив голос, проговорил он.

– Я прекрасно справлялась со своей задачей до твоего появления.

– Ты пряталась в углу.

– Я не пряталась.

– Тогда что ты делала?

– Выжидала.

– Когда собравшаяся знать принесёт тебе официальное извинение?

– Скорее, когда они скончаются от чумы, – проворчала она.

Он усмехнулся.

– Если бы всё зависело от наших желаний. – Темпл закружил её в танце, и от зажжённых свечей по всему периметру бального зала у Джорджианы зарябило в глазах. – Прибыл Лэнгли.

Виконт вошёл в зал минут пять назад. Она сразу его заметила.

– Я видела.

– Ты же не стремишься к настоящему браку, – сказал Темпл.

– Нет.

– Тогда почему бы тебе не заняться тем, что у тебя получается лучше всего?

Её взгляд метнулся к красивому мужчине в другом конце зала, которого она выбрала себе в мужья.

– Думаешь, шантаж - лучший способ заполучить супруга?

Темпл улыбнулся.

– Меня шантажировали в преддверии того, как я нашёл себе жену.

– Да, но я полагаю, не все мужчины мазохисты, Темпл. Ты сам говорил, что я должна выйти замуж. Ты, Борн и Кросс, – добавила она, перечисляя своих деловых партнёров. – Не говоря уже о моём брате.

– Ах да, я слышал, что герцог Лейтон обеспечил тебя огромным приданым. Но что насчёт любви?

– Любви?

Ей с трудом удалось произнести это слово без презрения.

– Ты, наверняка, о ней слышала. И о сонетах, стихах и вечном счастье?

– Слышала, – сказала она. – Но поскольку мы обсуждаем брак в лучшем случае ради удобства, а в худшем ради облегчения долгового бремени, я не думаю, что отсутствие любви имеет значение. И кроме того, это дурацкая затея.

Он долгое время не сводил с неё глаз.

– Тогда вокруг тебя одни дураки.

Она бросила на него резкий взгляд.

– Вам всем любовь вскружила голову. И посмотри, что из-за этого вышло.

Темпл приподнял тёмные брови.

– Что? Мы женились? Родили детей? Обрели счастье?

Джорджиана вздохнула. Они поднимали эту тему сотни раз. Тысячу. Её партнёры настолько удачно женились, что навязывали свои взгляды всем окружающим. Но они не знали, что идиллия семейной жизни Джорджиану не интересовала. Она отогнала эту мысль и солгала:

– Я счастлива.

– Нет. Ты богата. Влиятельна. Но не счастлива.

– Счастье переоценивают, – сказала она, пожав плечами, когда они сделали очередной поворот. – Оно ничего не стоит.

– Оно бесценно. – Они продолжили танцевать молча. – И ты сама это понимаешь, иначе не стала бы ничего затевать.

– Я делаю это не ради себя. А ради Кэролайн.

Её дочери. С каждой секундой она становилась старше. Сейчас ей девять, скоро десять, потом двадцать. Дочь была той самой причиной, по которой Джорджиана сегодня находилась здесь. Она посмотрела на своего громадного партнёра, человека, который не раз её спасал, как и она его, и сказала ему правду.

– Я думала, что смогу уберечь её, – тихо проговорила Джорджиана. – Я держалась от неё подальше.

Годами. В ущерб им обоим.

– Я знаю, – тихо ответил он. К счастью, танец избавил её от необходимости слишком часто встречаться с ним взглядом. Она и сама не знала, сможет ли это сделать.

– Я пыталась её защитить, – повторила Джорджиана. Но мать не может вечно оберегать ребёнка. – Хотя этого недостаточно. Понадобится приложить больше усилий, если она хочет выбраться из нашей клоаки.

Джорджиана старалась изо всех сил, отправила Кэролайн жить в дом брата, чтобы обстоятельства рождения девочки не запятнали её репутацию.

И до поры до времени всё шло хорошо.

До прошлого месяца.

– Ты ведь не карикатуру имеешь в виду, – сказал он.

– Конечно, я говорю о карикатуре.

– Никому нет дела до какой-то жёлтой газетёнки.

Она посмотрела на Темпла.

– Неправда, и уж кому, как не тебе, об этом знать.

Ходили слухи, будто брат не хотел позволять ей принимать участие в сезоне, будто она его умоляла. Он утверждал, что, как незамужняя мать, она и носа из дому не должна показывать. Она продолжала его упрашивать. Якобы соседи слышали крики. Стенания. Ругательства. Будто герцог её прогнал, а она вернулась без его разрешения.

Жёлтая пресса как с цепи сорвалась, и каждый репортёр старался превзойти другого рассказами о возвращении Джорджианы Пирсон, леди с дурной репутацией.

В самой известной газете под названием "Скандальная хроника", появилась, скандальная и несколько кощунственная, легендарная карикатура. На ней Джорджиана восседала на лошади, прикрываясь лишь волосами, на руках она держала младенца в пелёнках с лицом девочки. Наполовину Леди Годива, наполовину Дева Мария. Рядом стоял надменный герцог Лейтон и в ужасе наблюдал за происходящим.