(Не) свободные

Оказавшись на втором этаже, я уже собиралась отправиться в свою комнату, как неожиданно застыла, неуверенно оборачиваясь.

Мама?

В соседней спальне было тихо и темно. Отчим сказал, что она опять напилась и уснула, похоже на то, если учесть, что они опять ругались, но… почему так неспокойно на душе? Что меня сейчас так тревожит?

- Мам, - неуверенно произнесла я, подходя к её двери. – Мам, ты спишь?

Сердце в груди забилось быстрее и предчувствие беды становилось всё сильнее.

- Мам? Я войду?

Дверь оказалась запертой.

Зачем закрывать её на ключ? Чтобы она не сбежала и не испортила отчиму праздник? Или причина в другом?

Сломать замок не составило труда. Открыв дверь, я заглянула внутрь. Тонкая полоска света от лампы, которая била у меня из-за спины немного осветила комнату.

Мама спала лежа на спине и раскинув руки в разные стороны. В комнате резко пахло алкоголем. И вроде бы всё нормально, а сердце всё равно продолжало стучать.

Скользнув по комнате взглядом, я пыталась найти хоть что-то. И ведь нашла.

Пустой пузырёк из-под лекарств, который валялся на полу. И рядом еще один и еще.

Догадка молнией промелькнула в голове.

- Мам?! – уже громче позвала я, подходя ближе и тормоша её за плечо. – Мама?

Но она не двигалась.

Коснулась рукой шеи, пытаясь нащупать пульс. Едва заметный, нитевидный.

- Проклятье, мама! Что же ты наделала? – вскрикнула я, бросаясь к стационарному телефону.

Надо было срочно вызвать врача и скорую. Должен же в отеле быть хоть какой-то специалист.

- Слушаю.

- Домик номер пять. Срочно врача и вызовите скорую.

- Что у вас случилось?

- Попытка суицида.

Глава 20

Маркус

Поговорить с Оливией не получилось.

Маркус даже не успел сойти с постамента, как его схватил за руку отец и потянул в сторону, подальше от любопытных глаз.

Давление его хищника было таким сильным, что собственный зверь зарычал, неуверенно стоя на лапах. Выдержать гнев старшего очень сложно, почти невозможно. Сколько раз в юности отец ломал его, сколько раз давил своим авторитетом, заставляя совершать поступки против воли.

Если раньше это было понятно и даже правильно (юный оборотень во время полового созревания легко мог утратить контроль над зверем), то сейчас такое давление воспринималось как насилие.

Маркус вздрогнул, напрягаясь и готовясь к боли. Но даже несмотря на это отказываться от Оливии он не собирался и готовился бороться до конца.

– Ты что творишь? – рыкнул Аркор-старший.

Его чёрные глаза блеснули яростью, а зрачок удлинился, показывая, до какой степени пожилой мужчина был взбешен и как близко подошёл к краю.

– Сказал лишь то, что считаю нужным, – с трудом произнёс Маркус, очень медленно, через силу и превозмогая боль, выпрямившись и стойко выдержав взгляд отца.

– Они не пара! Шарлотта и этот человек. Ты же отлично это знаешь! Она проверяла это еще четыре года назад.

Давление не уменьшилось, но откуда-то взялись силы бороться.

– Я это знаю, ты знаешь, её родители и родственники. Но все остальные, – молодой оборотень, расправив плечи, кивнул в сторону гостей, которые, не стесняясь, громко обсуждали произошедшее, – они-то ничего не знают. Даже больше скажу: им всё равно. Да, Шарлотта и Фергюсон не пара, отмеченная Луной, но кого это сейчас волнует? Пара — это вообще редкость. Разве отсутствие метки помешало вам с матерью создать нормальную семью?

– Ты помог им! – проигнорировав вопрос сына, рыкнул мужчина.

– Помог, – не стал отрицать Маркус. – Сказал, что надо делать, организовал эту вечеринку. Теперь, когда всем всё известно, повернуть назад просто невозможно. И на этот раз замять скандал не удастся. Хочешь лишить меня наследства, выгнать с должности? Давай, я сопротивляться не стану. Большой мальчик, найду работу у наших конкурентов. Думаю, они захотят получить меня к себе. А Фегрюсон молодец, этого у него не отнимешь. Столько лет упорной работы, труда, и всё для того, чтобы приблизиться к Шарлотте, чтобы вынудить взять его в фирму.

Чем больше он говорил, тем сильнее менялось лицо отца. Черты заострялись, деформировались, удлинялись клыки, грозя порвать кожу на губах, а радужка глаз светлела, из чёрной превратившись в золотистую.

– Ты должен всё исправить! – через силу произнёс пожилой мужчина. – Немедленно.

– Не должен, – вырываясь из его захвата, произнёс оборотень. – Я свой выбор сделал, отец, и тебе стоит его принять.

– Ты всё затеял из-за этой рыжей шлюхи?

Как, оказывается, легко вернуть силы и уничтожить контроль старшего, превратив его в пыль.

Последние оковы спали, стоило услышать оскорбления в сторону ведьмы.

– Я не буду просить тебя извиниться и даже сделаю вид, что не слышал. Только потому, что ты мой отец и я слишком тебя уважаю. Но скажу всего один раз, только один: никогда не смей так говорить о ней.

– Она же ведьма, сын. Ведьма! – вновь попытался достучаться до него старый оборотень. – Очнись, таких много вокруг. Хочешь спать – спи. Но жизнь зачем себе ломать?

– Таких больше нет, – уверенно ответил Маркус.

– Ты так в этом уверен? Знаешь девчонку всего пару дней, а уже решил… что решил-то? Что влюбился? В ведьму?