(Не)сводная, или Маша для Медведя

Уехала… Выходит, и тут я опоздал. Закрываю глаза, прижимаясь лбом к прохладной стене. Боль в висках нарастает, обостряясь до тошноты. Еще как случилось… Мы случились…

На мои звонки и сообщения Маша, разумеется, не отвечает. Кто бы сомневался… А я так и не успел почти ничего о ней выяснить. Знаю только адрес, где живет подруга, у которой она останавливалась в первый день. Но сейчас ее там нет, и не звонила даже. Татьяна изумляется совершенно искренне, когда я заваливаюсь в квартиру и пытаюсь выяснить местонахождение упертой девицы, решившей поиграть со мной в кошки-мышки. Приходится поверить, что там Марии нет. Да и к чему подруге скрывать: мое появление ее здорово пугает, наверняка не стала бы препятствовать встрече, если бы знала, где Маша.

Найду – и сверну шею. Отхожу по заднице так, что неделю сидеть не сможет. Но сначала зацелую до потери сознания. Или нет, сначала все-таки сделаю так, чтобы мозги на место встали. Или…

В голове сумбур. Полнейшая каша. И злюсь на девчонку, и жутко переживаю за нее. Вот куда могла податься одна, в чужом городе? Без денег – она ведь так и не взяла у меня ни копейки. Где ее искать? Хотя бы не натворила чего сгоряча…

Уже готов звонить Рогожину, чтобы тот по своим каналам пробил Машин телефон и попытался определить местоположение, но мой собственный неожиданно начинает вибрировать. Только рано радуюсь, думая, что девушка наконец объявилась. Это не Мария – лечащий врач отца. Я ведь совсем забыл, что обещал приехать с утра. Но появиться там не менее важно, чем продолжить поиски. Еще и постараться вести себя спокойно и убедительно.

Разве что зубами на скриплю от досады. Как же не хочется врать и придумывать какие-то немыслимые причины, почему Маша не приехала со мной. Ведь отец наверняка спросит. Ждет ее, может, даже больше, чем меня.

Так и выходит. Едва я вхожу в палату, он приподнимается на постели, а на лице отчетливо проступает озабоченность.

– Глеб, почему ты один? Где твоя сестра?

Сестра… Ну, конечно. Знал бы ты, папа, о новом витке наших с ней братско-сестринских отношений… Думаю, тогда даже нашел бы силы подняться с кровати и надавать мне по морде. И был бы прав. Я и большее заслужил, но ведь не могу ничего рассказать. Надо молчать и делать вид, что все в порядке.

– Она приедет чуть позже. Передавала тебе привет.

– В институт поехала девочка, – додумывает отец самостоятельно, и мне ничего не остается, как кивнуть. Надо немного протянуть время, а к следующему визиту, если повезет, уже найду ее. Главное, чтобы он поверил.

И верит. Кажется. Во всяком случае, расспросы больше не учиняет, задумчиво молчит несколько секунд, утопая в своих мыслях, а потом кивает на стул у кровати.

– Присядь, сын. Это даже хорошо, что ты сегодня приехал без Маши. Я должен сказать тебе кое-что важное.

У него такое серьезное лицо, что я невольно начинаю гадать, о чем может пойти речь. Решил переделать завещание и беспокоится о моей реакции? Ну пусть, если считает нужным, даже спорить не стану. Его право. Лишь бы не смотрел таким колким, до самой печенки продирающим взглядом.

– Ты только не волнуйся, пап, ладно? Я приму любое твое решение.

– Решение? – он недоуменно приподнимает бровь. – Решать-то как раз тебе придется, Глеб. Но очень надеюсь, что ты все сделаешь правильно. И быстро.

– Сделаю что? – теперь уже я не понимаю.

– Тест ДНК, – поясняет он и, видя, как расширяются в изумлении мои глаза, добавляет, в одно мгновенье погружая меня в пучину смятения. – Я почти уверен, что Маша – моя родная дочь. Хочу получить этому документальное подтверждение.

Глава 31

Глеб

Меня трясет, как в лихорадке. В буквальном смысле бьет озноб. Вот только с простудой это состояние не имеет ничего общего. Нервы. Хоть и не думал никогда, что способен так реагировать на переживания. Но признание отца словно выбило почву из-под ног.

Неужели такое возможно? Чтобы единственная женщина, которой удалось задеть сердце, проникнуть под кожу и стать самой важной, необходимой частью меня, оказалась единокровной сестрой? Почему? За что?!

Неужели нам с Машей и без того было мало проблем? Какого хрена отец молчал столько лет? Почему решил открыться именно теперь?

Он должен был бы рассказать все гораздо раньше. О том, что знал Людмилу Антонову задолго до того, как привел в наш дом. И о том, что с ней изменял моей матери. А смешная девчонка с тощими хвостиками на самом деле может быть моей родной сестрой.

Но он этого не сделал. Не сделал! А девчонка эта не просто выросла и превратилась в соблазнительную красотку, но и свела меня с ума.

Я снова переживаю прошлую ночь. Будто ощущаю руками, губами трепет ЕЕ тела. Чувствую сладкий, пьянящий запах, шелк волос, ставших для меня неизбежными, но такими привлекательными путами.