Не своя жизнь

Андрей продолжал кричать, впервые так эмоционально и искренне, выплескивая на нее свою многолетнюю горечь и боль, и Ире вдруг стало жалко его. А еще стыдно. К чему она завела разговор об акциях, деньгах, квартире? По большому счету, разве это главное? Главное, что оба они несчастны. Со стороны посмотреть, вполне благополучная семья. Но она так и не смогла заставить себя полюбить мужа, а он начал искать любви на стороне. Кто виноват в этом? Не она ли сама?

– …Что ты хочешь рассказать Наде? Про то, как ее мать гуляла по молодости и нагуляла ее с парнем, который бесследно исчез, даже не узнав о ее существовании? Тогда уж расскажи и о том, как я ходил под окнами больницы на Чапыгина, когда в три месяца у нее подозревали пневмонию… Расскажи, как нес до города на руках, когда на пляже в Адлере она пропорола ножку… Напомни, как в пять лет возил через пол-Москвы в бассейн, откладывая два раза в неделю все вечерние дела. Про то, как каждый год я отправлял вас с ней на курорты, напомни… Чего ты добьешься со своей правдой? Только того, что Надя перестанет считать меня отцом. А ведь другого у нее нет!

Глядя на его покрасневшее, перекошенное от гнева и боли лицо, Ира опомнилась и сказала тихо:

– Прости. Я не буду ей ничего говорить. И вообще, я не с того начала. Надя тут ни при чем, и деньги ни при чем. Давай разойдемся по-хорошему.

– Это как? – все еще не придя в себя после дикой вспышки, язвительно поинтересовался Андрей.

– Я бы хотела остаться в этой квартире. Больше мне ничего не надо.

Немного помолчав, он проговорил смягчившимся тоном:

– У тебя совсем небольшая зарплата. Я буду помогать.

– Спасибо, но постараюсь справиться сама. Если ты по-прежнему будешь посылать Наде деньги…

– Конечно, буду.

– Ладно. Только… давай поскорее оформим все официально. Мне бы хотелось успеть до отпуска.

Сан-Франциско – Москва, 2014

В Москву летели через Нью-Йорк. На удобный рейс из Сан-Франциско нашлись только билеты бизнес-класса. Через проход от них устроился огромный негр, каждое движение которого сопровождалось натужным пыхтением. Наблюдая за ним, Дэну пришло в голову, что люди с серьезной степенью ожирения, а таких в США миллионы, наверно, просто вынуждены летать бизнес-классом, потому что в обычные кресла они ни за что не втиснутся. Он хотел шепнуть об этом Наде, но она хмуро уставилась в окно.

Вторые сутки она такая. Вначале плакала полночи – он слышал, сам заснул лишь под утро. Когда проснулся, Наденька спала, а он достал из ее чемодана паспорт и заказал два билета на Москву. Затем позвонил Арджуну и попросил продлить отпуск на неделю. Предполагал, что на работу не вернется, и все-таки предупредил.

Практически всю дорогу до Пало-Альто Надя молчала. Он нарочно поехал через Малибу, чтобы катить по солнечному побережью, но она равнодушно взирала на пляжи, полные народа. На его реплики совсем не отвечала, и он оставил попытки ее разговорить, но все-таки изредка бросал взгляды, невольно ища в лице фамильные черты, и удивляясь, как раньше их не заметил. Такие же соболиные брови в молодости были у его матери, и яркие глаза, не нуждающиеся ни в какой подводке. Разрез немного другой, а тонкость, прозрачность век – это Ирино. Нос – да ведь нос почти как у него, с едва заметной горбинкой, только короче. Губы – тугие, будто вырезанные талантливым скульптором, и, если судить по старым фотографиям, в точности как у его бабушки, маминой мамы. Слегка вьющаяся грива волос, цветом почти как у него, сейчас забрана в небрежный хвост.

Наденька, девочка, красавица. Его дочь…

Дэн сжимал зубы, чтобы не проговориться, не сказать ей об этом сейчас – лишь бы поняла и успокоилась. Но он считал, что не имеет права. Ей должна сказать Ира. Если захочет. Захочет ли?

За Санта Барбарой дорога отдалялась от океана, и на подъезде к Обиспо Дэн поинтересовался у Нади, как ехать дальше. Можно побережьем, по трассе номер один, а можно не сворачивать со 101-го хайвея, тогда через долины. Так короче, около четырехсот миль.

– Мне все равно, – не оборачиваясь к нему, кинула она.

В Сан-Луис Обиспо сделали первую остановку и пообедали в полном молчании. Вскоре пейзаж стал разнообразнее: покатые горы сменялись широкими долинами, засаженными виноградниками. Но Надя, казалось, не заметила перемены. Всегда такая любопытная, оживленная, она хмуро уставилась на дорогу и не смотрела по сторонам. Вторую остановку он предполагал сделать в Салинасе, но не дотянул, тормознул в Гринфилде. Свет фар выхватил указатель на ресторан Denny’s, и он, наплевав на принципы, свернул. Очень хотелось есть.

В ресторанном зале было почти пусто, все нормальные люди давно поужинали и собираются отходить ко сну.

– Дома будем около часа ночи, – сообщил он, кинув взгляд на часы.

– Я не хочу к тебе домой.

– Заедем ненадолго, примем душ, я соберусь – и в аэропорт.

– Интересно, как ты полетишь? – неприязненно бросила она. – У тебя визы нет.

– Есть. В сентябре меня собрались отправить на какую-то IT-тусовку в Москву, визу на год я получил как раз перед отпуском. Наденька, перестань дуться.