Не та девушка

— Милая моя девочка, Элен Картрайт глупа, но не законченная дура. Такого мужа как Джером Картрайт полезно убивать в том случае, если хочешь заполучить другого мужа. Ради викария Элен не стала бы убивать. А ради Джорджа… она как никто понимает, что капитан Дарем на ней никогда не женится.

Да уж, глупо было рассчитывать, что мужчина, который может получить десятки женщин, остановится на одной. Вот только есть Сьюзан Дарем.

— Но ведь капитан Дарем все-таки женился, — напомнила я и тут же украдкой поморщилась, вспоминая безмолвную и бесцветную молодую женщину, которая смотрела куда угодно, но не в глаза собеседнику.

— Несомненно у него имелись для этого свои, чрезвычайно важные причины, — пожала плечами пожилая леди, насмешливо сощурившись. — Все-таки миссис Дарем из аристократической семьи, пусть это и всего лишь земельная, а не магическая аристократия.

Мне осталось только вздыхать и размышлять о том, как же циничен этот мир. Пусть я и выросла с уверенностью, что собственный брак заключу по расчету, мысль, что кто-то женится и по любви почему-то радовала.

После полудня я вышла в сад, надеясь, что свежий весенний ветер выдует из головы все дурные мысли, которых с момента сообщения о смерти мистера Картрайта скопилось изрядно. Яркое солнце, стоящее в зените, всегда оставалось для меня лучшим средством от меланхолии. К тому же сад миссис Мидуэл был чудо как хорош — хозяйка не скупилась на садовника с магическим образованием.

Залюбовавшись распустившимися тюльпанами, я не сразу обратила внимание на темную тень за живой изгородью, а когда, наконец, обратила, то вздрогнула от неожиданности. Кто-то стоял прямо против солнца за оградой сада. Я не поняла зачем, но, как только мне под ноги опустилась принесенная ветром соломенная шляпа, тут же все стало ясно.

— Простите, мисс, мне так неловко, но не могли бы вы вернуть мою потерю? — прозвучал в послеполуденной тишине звонкий, почти мальчишеский тенор.

Это несомненно был человек, с которым мне прежде не доводилось встречаться, — и голос был совершенно незнаком, и жители Сеннена обращались друг другу по имени или фамилии. Здесь все друг друга знают.

Я наклонилась и подняла с земли соломенную шляпу, которая не представляла собой ничего особенного и новой не была. Заурядная вещь, в которой не проглядывалось ни капли индивидуальности владельца.

Я подошла к ограде и протянула мужчине — впрочем, нет, не мужчине, юноше — его шляпу.

— Возьмите, сэр.

Тут у меня появилась, наконец, возможность как следует рассмотреть такую диковинку для Сеннена, как незнакомый человек.

От открывшейся красоты перехватило дух.

Меня редко восхищала чужая внешность — я сама была красавица, о чем с самый юных лет говорило зеркало и множество мужчин. Женщины (если речь шла не о благодушных пожилых дамах) многозначительно молчали, и их безмолвие казалось самым щедрым комплиментом.

Но юноша передо мной был настолько прекрасен, что я почувствовала себя дурнушкой, бедной падчерицей, которой приходится изо дня в день чистить камины, отчего лицо и платье ее сплошь в золе.

Кожа незнакомца была настолько смуглой, что еще немного — и показалась бы уродливой, но эта грань между красотой и уродством выглядела почти невозможным совершенством. Волны черных как вороново крыло волос причудливой рамой обрамляло тонкое высокоскулое лицо с прямым носом и, возможно, слишком тонкими, но удивительно соразмерными губами. Однако разглядеть лицо незнакомца удалось не сразу, потому что все исчезало и меркло перед глазами.

Я прежде ни разу в своей жизни не видела такого удивительного изумрудного цвета, который почти гипнотизировал, заставлял замереть в немом восхищении и взирать. Волшебство отступило только когда полог длинных ресниц скрыл глаза юноши передо мной… и удалось опустить взгляд.

Первый раз за всю жизнь я осознала, насколько же оказывается… некрасива.

Возникло ощущение, будто разглядывала черноволосого незнакомца я целую вечность, но на самом деле минуло немногим больше пары мгновений, и ситуация не стала неловкой.

— Благодарю, мисс, вы очень любезны, — колокольчиком прозвенел голос юноши.

— Что вы, сэр, не стоит, — отозвалась я, не решаясь снова на него посмотреть.

— Я удивительно невежлив, мисс. Мое имя Кин. Джулиан Кин, — представился молодой человек. В каждом его слове искрилось веселье, из чего я сделала неутешительный вывод, что все-таки покраснела от смущения и восторга. — Я снимаю комнату у миссис Браун.

Удивление оказалось настолько велико, что я решилась вскинуть взгляд на собеседника.

Миссис Браун никому ничего не сообщила относительно нового гостя. Да и никто не сообщил, а ведь появление такого обитателя в Сеннене не могло остаться незамеченным — слишком уж заметным был юноша со звучным именем Джулиан Кин. Да и имя, скорее всего, вымышленное. По крайней мере, походило на то.

В душе подняла голову как будто задремавшая тревога.

— Мое имя Элизабет Мерсер, — представилась я, прежде чем начала расспросы. — И сколько вы живете у миссис Браун?

Мистер Кин пожал плечами.