Не та дверь

Понять, в чем дело, ему удалось, только когда он взялся за дело по-настоящему. Мама после магазина, с тяжелыми сумками, зашла забрать его из школы, а Вася ей еще и сменку свою кинул. Мол, неси.

Все потому, что ему очень уж хотелось по пути домой с Колькой бумажные самолетики попускать. Они их всю последнюю перемену делали.

Тут Васе заодно вспомнилось, что Колька-то сменку своей бабушке не отдал. Правой рукой он сжимал завязки мешка, а левой – пускал самолетик.

Вася вздохнул, сполз с кресла и отправился на кухню просить прощения…

«Сначала пойми, что натворил…»

Да, этот мамин урок Вася запомнил на всю жизнь. А вот Алле, похоже, ничего такого родители не объясняли.

«Пойти и выложить ей все как есть, на блюдечке с голубой каемочкой? – Он покачал головой. – Тогда в следующий раз все повторится. Нет, пусть сама догадывается, что не так, с моими подсказками. Спасибо, мама, за науку».

Оставшись в спальне одна, Алла свернулась клубком, засунула ладони между ног. Почему все так? Он хотел ее ударить, кулаком грозил да еще и обижаться вздумал, когда она не ответила на его ласки. Даже не задумался, в чем дело, не спросил. Встал и ушел, словно это Алла была виновата.

«А ведь Вася ни разу так не делал за всю нашу супружескую жизнь, – подумала она. – Сколько раз я его ругала, жизни учила. Он выслушивал, а потом как-то умудрялся найти такие слова, чтобы дальше ссориться мне уже не хотелось. Теперь же…

Встал и ушел.

Что же изменилось, если он так поступил? Что стало другим? Да, конечно. Умерла его мама, притом – страшной смертью. Это причинило мужу сильную боль. Я видела, как ему тяжело. Все эти дни была рядом и старалась поддерживать его, как уж могла. Вася видел, чувствовал, откликался. Был благодарен. Я это знала. Да и сам делал все то же самое для меня».

Алла еще плотнее сжалась в комок.

А потом этот маньяк напал на нее. Обрил и отрезал уши. В один миг превратил в уродину, в мутанта какого-то.

Алла глухо застонала. До и после.

До появления тени она была здоровой, красивой женщиной. Счастливой женой и матерью. Никто не давал ей ее тридцать четыре года – максимум двадцать семь, а то и меньше. Заместитель генерального директора Павел Андреевич не раз с глазу на глаз и во всеуслышание называл ее одним из лучших сотрудников.

Ее любили дети и муж, она обожала их.

После появления тени Алла стала инвалидом. Весь остаток жизни ей придется ходить в парике, прикрывая лысую голову и шрамы на месте ушей.

Работа? Конечно, маньяк не лишил ее разума, не украл память. Она была все той же Аллой Хромовой и хоть сейчас могла подтвердить делом, что все поощрения заслужила по праву. Но готовы ли были в образовательном центре снова принять ее, видеть каждый день и мириться с тем, что посетители станут откровенно глазеть на нее, по крайней мере в первое время? Она не знала ответа на этот вопрос.

Алле вспомнилось, как весь прошлый день им с Васей названивали всякие люди с разных номеров. Они не отвечали на вызовы, но вечером во время просмотра «Один дома», когда муж отлучился в туалет, она зашла в Интернет с телефона и вбила в поисковик запрос: «Ховрино Хромова маньяк уши».

Сайт выдал множество ссылок с кричащими заголовками, один краше другого. Были там и фотографии. Кто-то успел снять, как они с детьми гуляют в парке Горького. Кажется, в подписи ее назвали сильной женщиной.

Услышав, что Вася вышел из туалета, Алла отложила телефон и постаралась забыть о том, что увидела. На какое-то время она смогла это сделать, но нынешним утром ей напомнили. И кто – муж!

Думая о причинах такого его поведения, Алла уже не смогла, как накануне, отмахнуться от вопросов, режущих душу. Вдруг он не сможет смотреть на ее уродство, примириться с ним? Ему придется заставлять себя не отводить взгляд. Смотреть и понимать, что это навсегда.

Пусть даже Алла станет носить парик днем и ночью, не снимая. Вася все равно будет знать, какая она там, под ним. Он станет тихо ненавидеть себя за то, что так относится к ней, потом и ее, потому что на другого злиться куда легче, чем на свою собственную персону.

Какое значение имело то обстоятельство, что вчера все было замечательно с самого утра и до позднего вечера? Это был всего лишь один день. Вася убедил себя, что все в порядке, ради того, чтобы поддержать ее.

Из жалости.

Алла невидяще смотрела в окно. Выходит, правы были те женщины, которые говорили: «Им от нас только тело нужно, ну и чтоб за домом смотрели». А ведь она еще дешево отделалась. Парик на самом деле скрывает все, что надо. При желании можно вообще забыть, что с ней что-то не так. Ведь это по-прежнему она, совершенно такая же, там, внутри, в душе. Вот что самое главное.

Для нее. А для него?

Алла уткнулась носом в подушку. Глаза жгло огнем. Она закрыла их в надежде на облегчение, но слезы так и не пришли.

Тогда появилось робкое:

«Может, все было не так уж плохо? Не жалость двигала Васей вчера? Если даже она, то порожденная любовью?»