Не та профессия 1

А этот сотник, так удачно помогавший поначалу в таких деликатных вопросах, регулярно заявлял (не наглец ли?!): свою часть работы он-де сделал. То, что родственники Наместника не могут дать планировавшихся барышей, это проблемы только самих родственников (в виду имелся конечно же сам Наместник!).

Недостаток неафишируемого дохода, от Наместника сотником так и не полученный, сам сотник, по рассказам тех же соглядатаев, добирал лично. Вручную, с тех же торговцев.

На что уже сам Наместник был вынужден, скрепя сердце, закрывать глаза. Поскольку сотник многозначительно глядел в сторону известных соглядатаев самого Султана в Провинции – Главного Казначея Провинции и Верховного Муфтия. От которых до ушей Султана, как показывал опыт, было всего ничего.

Так что, так кстати зарезавшие зарвавшегося неблагодарного наглеца степняки, если знать подоплёку, оказали Наместнику услугу.

В общем, по здравому размышлению, сотника было не то что не жаль, а где-то даже слава Аллаху. Не вслух будь помянуто…

Глава 31

От нечего делать, сижу какое-то время в тени шатра, ем лепёшки и пью кумыс. Заняться, в преддверии грядущих разбирательств, решительно нечем: уйти нельзя. А коня забрала Алтынай – не потренируешься.

Через какое-то время, однако, появляются две неразлучные женщины из коша, Раушан и Сауле: они, видимо, собираются начать готовить что-то типа стола с угощениями.

– Приветствую вас, – здороваюсь с обеими сразу, поднимаясь. – Какими судьбами здесь?

Сауле молча взмахивает рукой в ответ, а Раушан объясняет:

– У вас сегодня гости ожидаются? Вот мы приехали всё подготовить, мужчины же одни не справятся. Да и еды нормальной надо было привезти.

– Мы бы без вас ничего и не готовили; а даже если б и решили, то тут на базаре купили бы всё готовое, – удивляюсь вслух их неожиданной заботе. – Зачем было беспокоиться? Да и эти гости, как в горле кости. Знаете, те ещё… – Не продолжаю очевидное с моей стороны.

– Да нам не в тягость, – прорезается, наконец, Сауле. – Дастархан – лицо коша. А если он пустой, то это получается уже не лицо… А совсем другое место...

– Как на коня садиться, ещё помним, – хохочет, перебивая подругу, Раушан. – Да и скучно там у нас сейчас.

– А тут какие-то новости намечаются, – продолжает Сауле, как будто одну общую на двоих вокальную партию. – Да и Еркен сюда собирался, не хотели мы его одного к вам допускать. Мало ли чего он в очередной раз удумает…

– Этот может, – моментально соглашаюсь, искренне радуясь приезду обеих старух: начни этот старик вдруг опять чудить, после очередного кумыса, бабушки ему вполне дадут укорот. Поскольку для молодых парней Орды трезвая старуха гораздо больший авторитет, чем пьяный аксакал (регулярно забывающий как о правилах приличия, так и о своём человеческом достоинстве).

Вслед за старухами появляется пара молодых парней, нагруженных какой-то поклажей и, очевидно, помогающих бабулям донести груз от их коней.

– Вот сюда кладите! – указывает им Сауле на место рядом с очагом.

– Подвиньтесь пожалуйста, ақай, – обращается ко мне один из «носильщиков», сгружая тяжёлую поклажу в двух чересседельных сумках, которые он несёт через плечо.

Подвигаюсь, как просят, не сразу соображая в чём затык.

– Ты сегодня ел? – по-домашнему и между делом спрашивает Раушан, извлекая на свет из баулов сыр, сырое мясо, рыбу, муку и бог его знает что ещё.

– Да, спасибо, – киваю в ответ. Потом соображаю, что не так. – Эй, почему ақай? – Кричу вслед парню, но тот уже не слышит либо просто не обращает внимания. – Вроде одного возраста, – бормочу себе под нос. – Неужели так на старика похож?

– Похож, но не статью, – роняет Сауле.

Кивая на две наших с Алтынай постели, лежащие в разных концах юрты.

– Поступками, ещё глазами. Ну, взглядом то есть, – рефреном отзывается Раушан. – Люди же всё видят…

Далее старухи возятся по хозяйству со скоростью и сноровкой бригады поваров с парой кухонных комбайнов, не обращая на меня ни малейшего внимания.