Не та профессия 1

— Кстати, сватается обычно старший брат отца жениха. Либо кто-то из старших мужчин его семьи. — Продолжает просвещать меня Алтынай. — А девушка жениха вообще, бывает, и не видит до свадьбы. Но это не в нашем роде. Это в семьях попроще. Дочь хана, без своего согласия, конечно, ни за кого не выйдет.

— В твоём случае, старших мужчин твоего рода вообще уже нет, чтоб принять сватовство. — размышляю вслух над услышанным. — Это не может стать причиной того, что ты не сможешь сама себе выбирать мужа? И за тебя это решит кто-то другой?

— Нет, — с улыбкой роняет Алтынай. — Я дочь хана. Не «чёрной кости» мне указывать. А из «белой кости» никого не осталось. А даже если бы и… Я всё равно сама бы решала.

— Но ты вроде никогда особо и не кичишься сословной разницей? — задумчиво говорю, что думаю, только чтобы что-то сказать. — Это не может стать причиной давления на тебя?

— Давить на дочь хана — это же вариант на крайний случай. Сейчас же ничего такого особенного не происходит, — пожимает плечами Алтынай. — Обычные неурядицы… Кстати, а с чего ты так заинтересовался нашими обычаями? Ты же даже не обрезанный? — со смешинкой во взгляде наклоняет голову к плечу Алтынай.

Только и могу что широко открыть глаза в ответ и спросить:

— Откуда ТЫ знаешь???

Видимо, вид у меня действительно смешной, потому что она закатывается в беззвучном хохоте, потом, правда, сквозь смех выдавливает:

— Живём в одной юрте. На реку вместе ездим…

— Но я тебя всегда прогоняю подальше от себя на реке! КАК?… — возмущённо шепчу в ответ.

Чтоб снаружи юрты никому любопытному ничего не было слышно. Из более чем деликатных деталей нашего совместного проживания.

— Ага, так я тебя и послушалась, — веселится в кулак Алтынай. — Интересно же… И глаза у меня зоркие.

— Тогда логичен второй вопрос: а откуда ты знаешь, чем обрезанный от необрезанного отличается? — справляюсь с замешательством и говорю само собой напрашивающееся.

— У меня что, младших братьев не было? Двоюродных тоже…

Глава 13

На утро следующего дня, старая Раушан с удивлением, переходящим в замирание сердца, наблюдает за тем, как дочь хана седлает своего жеребца.

А странный азара, обосновавшись чуть поодаль, перешнуровывает длинными тонкими верёвочками какую-то странную обувь, придирчиво перемотав перед этим ноги какими-то прямоугольными кусками хлопковой тряпки, бормоча при этом себе поднос: «Норматива полтора. А то и поболее».

Затем азара и Алтынай подходят к Раушан:

— Уважаемая, не сочти за труд, побудь судьёй в нашем споре, — начинает азара.

— Что за спор? — по обычаю, строго спрашивает Раушан, которая сама уже обо всём догадалась, но тщательно соблюдает обычаи.

Поскольку у девочки всё равно никого из родни. Да и интересно, если честно: азара не то что сидеть на коне за эти дни, а даже подходить к нему не научился! Как он собрался состязаться? Пешком?!

Раушан ловит себя на том, что её интерес к соревнованию ещё больше, чем у самих соревнующихся. Совсем как в молодости, улыбается собственным мыслям она.

— Алтынай говорит, что обгонит меня. Я говорю, что обгоню её. — Коротко и просто отвечает азара.

— По каким правилам? — хитро спрашивает Раушан, замечая, что очень многие подтянулись и с любопытством внимательно следят за беседой.

— Соревнование длится, пока один не упадёт или не остановится, — отвечает азара, а Алтынай подтверждает кивком. — Пока движутся оба, соревнование не окончено.

— По какой дороге? — деловито спрашивает Раушан, старательно соблюдая правила беседы.