Не та профессия 1

— У вас так можно? — её брови удивлённо ползут вверх. — Ты, конечно, необрезанный, но… — она воровато оглядывается по сторонам и шепчет, — ты так уверенно изображаешь шиита! Кстати, кто ты?! И как так, что у вас можно бросить жену через три недели после свадьбы?!

— Это ещё кто кого бросил, — возмущённо шепчу в ответ. — Жена через три недели решила жить в другой, более богатой стране! Страна находилась к западу от моей и в те времена, когда мы женились, та страна считалась нам врагом! Ну, если и не совсем врагом, то уж точно недоброжелателем! Я тогда готовился идти в наше войско, у нас этому несколько лет учатся. Чтоб стать хотя бы полусотником, — перевожу, как могу, те реалии на местный язык. — Жена уехала в ту страну, а я остался в своей доучиваться. Вот и расстались.

— А-а-а, поняла. Ты не захотел переприсягать другому хану и менять войско, — задумчиво переводит для себя историю моего суперкороткого первого брака Алтынай. Тягуче глядя на меня.

— Ну, можно и так сказать…

— А как же правила, обычаи и шариат? — недоумевает Алтынай. — Как жена может бросить мужа? Хотя, ты же необрезанный… а жена была правоверная? Язычница? Кто?

— Ну, сестра, это всё же было весьма далеко и не тут, — не вдаюсь в подробности и детали. — И там вообще не в ходу ни шариат, ни какие-либо другие Книги.

— Страшное, должно быть, место, — ёжится Алтынай, вызывая смех у меня. — Одни язычники и безбожники? Как целые страны могут жить без Истины Всевышнего в сердце?

— Не буду напоминать про единоверцев-пашто, сестра… которым Вера не помешала… — замолкаю на полуслове, ругая себя мысленно, как могу. Из-за украдкой вытирающей глаза Алтынай…

Вот же дебил… Нашёл себе, называется, грушу для битья и оппонента для спора…

Неожиданно для себя, обнимаю свободной рукой Алтынай за плечо и прижимаю к себе. Касаясь губами макушки.

Не выпуская узла на сетке второй рукой.

Как ни странно, срабатывает. И она через полминуты успокаивается.

— Да я понимаю, что по большей части дело всегда в людях, — уже спокойным тоном задумчиво роняет она, отстраняясь. — А не в правилах и законах. Но всё же, Вера — одновременно и освещающий путь свет, и оружие. Наверное, можно обойтись и без. Но, по мне, хорошо, когда это всё есть.

— Кто бы спорил, — не вдаюсь в теологические споры. — Кто бы спорил… Просто, как всякий инструмент, его работа очень во многом зависит от того, в чьих инструмент руках. И я бы не путал Веру и Религию, сестра… А сами руки держащих инструменты очень даже нередко бывают нечистоплотными.

— Ты сейчас так говоришь, как будто у тебя есть конкретные претензии, — с любопытством переключается на другую тему Алтынай. — Подробности будут? Или опять сошлёшься на то, что я ещё маленькая?

— Ну, если говорить об уме, то в сравнении со всеми местными ты просто аксакал, — признаю, ничуть не кривя душой. — А то и пара аксакалов. А что до претензий… Знаешь, пока готов только обозначить в общем и в целом, не указывая ни на кого конкретно.

— Давай, продолжай! — острый палец Алтынай снова впивается безошибочно между моими рёбрами.

— Меня очень настораживает или пугает, когда какая-то группа людей, с одной стороны, проповедует и декларирует разумные и добрые идеи Десяти Заповедей и Семи Недопустимых Грехов, — пожимаю плечами. — Но это с одной стороны. А с другой стороны, когда среди этих самых людей со временем появляется кто-то, зовущий сам себя «Наместником Бога на Земле», «Знамением Аллаха» или «Голосом Аллаха».

— А наместник бога на земле, это где? — непосредственно заинтересовывается Алтынай. — Я даже и не слыхала о таком.

— Да была одна интересная страна, — бормочу. — Не скажу, как она сейчас называется. На закат отсюда, через Срединное море.

Снова костерю себя второй раз за минуту, поскольку о наличии местного соответствия полуострову в виде сапога памяти Атени ничего не известно.

Не то чтоб я был не уверен в Алтынай (как раз наоборот), но бережёного, как говорится…

К моему везению, наша теологическая беседа прерывается появлением шумно вываливающегося в круг перед юртой мальчишки:

— Алтынай, там в твою юрту послание! — возбуждённо голосит тот.

— Без мужчины не пойду, — коротко роняет Алтынай в ответ, — жди.

Затем она исчезает в юрте, не запахивая, впрочем, полог (заменяющий двери). Внутри она быстро натягивая зачем-то белый чапан (или как эта одежда у них называется?), потом — что-то типа диадемы на голову, вдевая в уши серьги и буквально за считанные мгновения преображаясь в образец почти что модели. Пусть и с ярко выраженным этническим уклоном.

Затем она выходит из юрты и, прихватив меня за рукав, почти что тащит за собой, поясняя на ходу и совсем не стесняясь любопытного паренька, семенящего рядом:

— Мне может понадобиться твой совет и помощь. Это наверняка от Наместника, сама могу быстро не сообразить, что отвечать. Плюс, может понадобиться говорящий на пашто.

— Понял, — моментально включаюсь. — Быстро поясни, как правильно действовать.