Не та профессия 1

— У меня своё мнение о самом Великом Султане и о его политике, — бормочу. — Но я категорически не хочу влиять на девочку, — открыто киваю на Алтынай, задумчиво глядящую на Иосифа. — Они с Султаном всё же родственники, и у неё должны быть свои взгляды на то, кто кого и как использует…

— Использовать можно только того, кто сам не против, — хмурится в ответ Алтынай. — Того, кто вместо того, чтобы тяжело работать, идёт в набег. Отнимать у других. Пусть и прикрываясь союзным долгом, тамгой хана и интересами народа.

Я только присвистываю от удивления, а Иосиф неожиданно наклоняется через стол и церемонно целует Алтынай в лоб:

— Продолжай, светлая девочка!

— Да я, собственно, уже всё сказала. Я люблю своего отца, но это не отменяет его грехов. — хмуро проговаривает, опустив глаза, Алтынай. — Идя в набег, попираешь заветы Всевышнего. Как бы ты себя или окружающих людей не обманывал. Обмануть можно людей, но Аллаха не обманешь. И уж он-то в итоге сполна воздаст… Сейчас я вижу, что угрозу голода гораздо проще устранить работой. Чем грабежом, ещё и прикрываемым разными, как будто правильными, идеями. Но именно что как будто.

Не понимаю, что это сейчас накатило на Алтынай, но это я у неё выясню позже и наедине.

— Ну да… — говорю в качестве комментария. — Один уважаемый лично мной человек говорил: "You are responsible for all your commitments during your life. And God will certainly give you what you really deserved". Если перевести, будет примерно так: «Ты отвечаешь за всё содеянное в своей жизни. И Всевышний обязательно воздаст тебе именно той монетой, которую ты заслужил»

По случайному совпадению, эти слова говорил мой товарищ по имени Шахид Мохаммад, пакистанец из Пенджаба. Проповедовавший иногда по пятницам, по-английски, поскольку в том регионе народов и языков куча, а их государственный урду знали не все. Как и его родной пенджаби.

В отличие от многих других, Шахид действительно старался нести только добро. Искренне верил в Аллаха и все заповеди соблюдал. Мой единственный друг за все годы в том регионе, несмотря на нашу с ним этническую, религиозную и внешнюю разницу.

Чуть не погибший в итоге в результате какого-то идиотского взрыва по пути домой из мечети.

— Я искренне впечатлён вашим участием, когда мне ждать ваших людей? — после паузы не забывает о делах Иосиф.

— Начиная с завтрашнего утра, — кивает в ответ Алтынай. — Десяток тут со мной, завтра они будут тут.

Дальше мы все какое-то время просто молча пьём чай.

Изначально, мы с Алтынай ни с кем конфликтовать не собирались. Но обстоятельства и события сплелись между собой и понеслись таким образом, что из момента надо было выжимать всё. Даже сейчас, уже изрядно остыв, по здравому размышлению, решаю: ничего отрицательного не произошло: всё равно нам терять нечего — нас (в смысле туркан) тут и так пытаются извести под корень.

Да и сама Алтынай, в силу возраста и темперамента, в случае чего, заводится с полоборота и долго не думает, схватиться ли за кинжал. Во всех мало-мальски спорных ситуациях с представителями других народов.

Кстати, хотя тут и не принято ходить с оружием, но мой короткий шест всегда со мной. А оружие в нём незнакомый человек не разглядит, пока я этого не захочу.

Со шкурной точки зрения, лично мне, чем больше тут неразберих и конфликтов, тем лучше.

А с исторически-политической точки зрения, кочевых туркан здесь и сейчас просто используют. Ничего не давая взамен. Я ничего не навязываю Алтынай, просто делюсь своими оценками. Выводы и политику, по нашей договорённости, определяет исключительно она сама.

И её сегодняшние эскапады были именно её собственной позицией. Высказанной всем причастным с присущей ей откровенностью.

__________