Не так древен Рим, как его малюют

Да, кстати, а почему «империи Запада», а не «Западной Римской империи»? Именно потому, что и была она только «западной», а отнюдь не «Римской». «Империя франков» тоже подходит. То есть не просто так в названии не хватает слова «Римская». Это была оговорка по Фрейду. Историки сами себя изобличили, осторожничая с названием.

Да и, собственно, какой там «римский император»? Ведь им был Михаил I, а до него Никифор I, сместивший Ирину. Карл-то тут при чем? И в каком качестве его здесь можно представить? Разве что в качестве самозванца. Его римское императорское достоинство, таким образом, повисает в воздухе и все попытки комментаторов наделить его им выглядят неуклюжими и политически мотивированными.

Такими же надо считать и попытки приписать ему «возрождение» «Римской империи». Ничего он не возрождал. Да и нечего было возрождать. Все это прекрасно существовало и без него в виде Византии.

Интерес в данном контексте вызывают также попытки сближения пап с Византией и в целом подобострастная позиция пап по отношению к Империи. Это тем более вызывает изумление, что, судя по россказням историков, представители «апостольского престола» вполне самостоятельно осуществляли коронования еще со времен династии Меровингов.

Так реймсским архиепископом Ремигием без всякой оглядки на Константинополь был коронован и крещен самый видный из Меровингов – Хлодвиг I. Причем, крещение это, как сказывают, было не византийского толка, а латинского, что призвано укрепить нас в мысли о полной эмансипации Запада в ту давнюю пору.

Почему-то, правда, не укрепляет, а только наводит на мысль, что случился сей инцидент гораздо позже – в ту пору, когда произошло действительное, а не мнимое разделение Церкви и Империи, следствием которого и стала полная эмансипация папства. Я имею в виду XI век и спор по поводу филиокве.

На этом фоне Меровинги выглядят королями эпохи крестовых походов. И этому можно найти убедительное подтверждение. Вот некоторые детали коронации Хлодвига в описании Григория Турского: «Епископ с превеликой радостью велел приготовить купель для крещения. На улицах развешивают разноцветные полотнища, церковь украшают белыми занавесами, баптистерий приводят в порядок, разливают бальзам, ярко блестят и пылают благовонные свечи, весь храм баптистерия наполняется божественным ароматом. И такую благодать даровал там бог, что люди думали, будто они находятся среди благоуханий рая. И король попросил епископа крестить его первым. Новый Константин подошел к купели, чтобы очиститься от старой проказы и смыть свежей водой грязные пятна, унаследованные от прошлого. Когда он подошел; готовый креститься, святитель божий обратился к нему с такими красноречивыми словами: «Покорно склони выю, Сигамбр, почитай то, что сжигал, сожги то, что почитал»…

…Так король признал всемогущего бога в троице, крестился во имя отца и сына и святого духа, был помазан священным миром и осенен крестом Христовым. А из его войска крестились более трех тысяч человек. Крестилась и сестра его Альбофледа, которую спустя немного времени взял господь… Обратилась и вторая его сестра, Лантехильда, до этого сторонница ереси ариан; признав единосущность сына и святого духа с отцом, она была миропомазана».

Понятия о Троице и единосущности Сына с Отцом суть выражения Никейского Символа веры, принятого христианством в 325 году. Это вроде бы говорит в пользу факта крещения Хлодвига в 496 году. Но, как было отмечено выше, никейское понимание христианства никак не могло распространиться ранее крестовых походов, поставивших точку в доминировании Востока над Западом. Даже официальные источники пестрят сообщениями о вопиющей непоследовательности Константинополя в этом вопросе, об иконоборчестве и прочих антихристианских «ересях», в которые впадали византийские императоры, начиная с Константина, все первое тысячелетие. А ведь именно позиция императора, а не какого-то там римского папы, была доминирующей в Империи. То есть, если такое понимание и существовало, то лишь в рамках карликовой секты, преследуемой официальным Константинополем и обладающей влиянием разве что на своих немногочисленных адептов. О крещении королей в таких условиях даже речи быть не может.

К тому же даже «никейским» такое незрелое, «катакомбное» христианство назвать сложно. Лишь иудео-христианская доктрина могла лежать в его основании. Поэтому, не правы также и те, которые, основываясь, вероятно, на монополии Константинополя в духовной сфере в ту пору (что, впрочем, абсолютно справедливо), утверждают, что Хлодвиг был крещен в православие.

Возможно, поводом для этого послужило и уподобление его в тексте Константину Великому («Новый Константин»), основанное скорей всего на сходстве между собой двух эпизодов из жизнеописаний правителей. По преданию перед битвой с алеманнами, Хлодвиг, подобно Константину перед битвой с Максенцием, пообещал, что в случае победы примет христианство.