Не такая, как все

— Я тоже была на Сан-Салюстиано, — резко ответила она. — Не забыл? Я, правда, не сидела в тюрьме, но хорошо знаю, что такое страх перед тайной полицией. Я несколько лет провела в постоянном страхе! Что будет, если меня схватят? Смогу ли я выжить? Не сломаюсь ли? Не выдам ли товарищей?

— Я знаю, — упавшим голосом отозвался Лайам. — Прости.

— Мне не нужны твои извинения, — резко отозвалась Марисала. — Мы с тобой были друзьями, и я хочу, чтобы это продолжалось и дальше. Но ты, кажется, решил, что не хочешь дружить с ребенком.

Лайам улыбнулся, но Марисала хорошо знала цену этой улыбки. Она догадывалась, что в душе у него темно, как в том подвале. И это продолжается уже не один год.

— Не остроумно.

— А я вообще неостроумная. Между прочим, этому ты тоже обязался меня научить.

Лайам рассмеялся, и на один безумный миг Марисале показалось, что сейчас он заключит ее в объятия. Но он отвернулся.

— Ладно. Пойдем-ка поищем тебе нормальную квартиру.

Лайам проснулся от энергичных ритмов латиноамериканской музыки.

Он сел на кровати, открыв глаза. Черт побери, где он? И откуда музыка?

Лайам поморгал. Через несколько секунд зрение его обрело ясность, и он узнал свою спальню. А что до музыки…

Здесь Марисала! Она пришла к нему в спальню, включила радио и…

Лайам скосил глаза на соседнюю подушку. На миг ему почудился длинный черный волос. Она была здесь! В голове закружились смутные воспоминания. Обнаженная Марисала в его постели, ее хрупкое тело, трепещущее под его руками, тихие стоны наслаждения, высокая грудь с припухшими сосками…

Господи, неужели этой ночью она пришла к нему, и он…?

Нет. Они с Марисалой действительно занимались любовью — но только во сне.

Лайам откинулся на подушку и закрыл глаза, стремясь изгнать из памяти навязчивые образы сновидения. Еще неизвестно, какие сны хуже — о тюрьме или о Марисале! И то, и другое заставляет его просыпаться в холодном поту.

— А теперь еще один горячий хит! — объявил диск-жокей по радио.

Он говорил по-испански, но Лайам понимал все до последнего слова. Удивительно, как быстро возвращаются старые навыки! Но Лайам не хотел этого. Больше всего на свете он желал забыть все. Войну, Сан-Салюстиано, свой испанский… Все.

Даже Марисалу. Нет: особенно Марисалу.

Лайам повернулся на бок и, протянув руку, выключил радио. Затем встал, принял душ, натянул шорты и рубашку поло. Сегодня они с Марисалой должны найти квартиру. Другого выхода нет — ведь занятия начинаются через несколько дней!

На самом деле Лайама беспокоило другое: сколько пройдет времени, прежде чем Марисала поймет, что его разговоры о «девочке» и «младшей сестренке» — жалкая ложь? Тогда-то она действительно проберется ночью к нему в спальню… Он не сможет сопротивляться, и их дружба — как и его дружба с Сантьяго — пойдет прахом.

Лайам спустился вниз. Еще на лестнице до него долетел запах свежего кофе.

Лайам подобрался и вошел на кухню. Было раннее утро: он подозревал, что Марисала стоит у плиты в ночной рубашке. По прошлому опыту он знал, что она обычно спит в длинной футболке, открывающей стройные загорелые ноги… «Господи, помоги мне!» — взмолился Лайам.

Однако Марисала была одета. Лайам увидел на ней шорты до колен и майку-безрукавку, открывающую татуировку на плече — три алых языка пламени. Символ борцов за свободу Сан-Салюстиано.

В первый раз Лайам увидел эту татуировку, когда Марисала со своим отрядом вытащила его из тюрьмы. Татуировка, шрам на лице, автомат, с которым Марисала обращалась так ловко, словно он был продолжением ее тела, — все это болезненно напомнило Лайаму о ее трагически оборвавшемся детстве и горькой юности.

Марисала стояла, прислонившись к кухонному столу, с кружкой в одной руке и листом из воскресной газеты — в другой. Она что-то говорила на своем родном языке.

Несколько секунд понадобилось Лайаму, чтобы сообразить: она обращается не к нему и даже не к щенку, который весело возился на полу, вцепившись зубами в какую-то тряпку.

За кухонным столом сидели мужчина и женщина: оба бедно и неряшливо одетые, а женщина к тому же явно на последних месяцах беременности. С ними-то и беседовала Марисала.

«Черт побери, а эти откуда взялись?» — спросил себя Лайам. Но не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться: сегодня утром Марисала снова отправилась на прогулку и привела с собой еще двоих бродяг.

— Buenos dias! — приветствовала его Марисала. — Кажется, сегодня ночью ты спал как следует!

Она была права. Лайам заснул вскоре после двух, и до самого утра ничто не нарушало его покоя — если не считать эротических видений с Марисалой в главной роли.

Распущенные волосы ее мягкими кудрями падали на плечи — точь-в-точь как во сне! Лайам отвернулся, боясь, что она прочтет его мысли по глазам.

— Ты, кажется, занята, — заметил он. — Я возьму кофе и уйду.

— Я прочла твою колонку в газете, — укоризненно заметила Марисала. — Ты просто перепечатал написанное несколько месяцев назад!

— Да, — не поднимая глаз, ответил Лайам. — На этой неделе у меня не было времени писать.