Не теряя времени. Книжник

Но у города было много дел, он не мог все время заниматься своим любимчиком, и вот он дал ему возможность двигаться самостоятельно.

Смельчакам, что решались поселиться в доме, явно не хватало ума. Вместо того чтоб приспособиться к его повадкам, они старались подчинить его себе и обездвижить. А дать ему волю и перемещаться вместе с ним им, видно, было не по нраву. Как только они его ни прикрепляли: и канатами, и цепями, и цементом, — но все равно дом убегал, и жильцы его покидали.

Слишком уж много времени приходилось тратить, чтоб его догонять. А дом, надо сказать, не очень-то старался идти им навстречу, да и кому понравится, когда тебя привязывают, приковывают и цементируют!

— Ну что это за жизнь! — жаловались очередные хозяева своим соседям на один день, — засыпаешь напротив церкви, а просыпаешься на опушке леса!

Бен же, едва заслышав о существовании такого дома, принялся его искать. Дом, чье любимое занятие совпадало с его собственным: ходить по городу куда глаза глядят, — да он отдал бы все, что имел (то есть одежду, альбом с фотографиями да несколько книжек), чтобы жить в нем! Иной раз Ковбой, отыскивая адреса, встречался с домом и тотчас же рассказывал об этом Бену, но тот, как ни спешил, не мог его настигнуть. Только однажды увидал его издали, погнался, но догнать не смог.

И вот он, дом, Бен узнал его сразу.

— Это тот дом, где никто не живет, — на бегу объяснил он Фонтанне.

Она, конечно, тоже знала про него, хоть никогда не видела, и с криком:

— Бежим скорей! — припустилась, как могла.

Они догнали дом и влезли в окно, которое им удалось открыть, разбив одно стекло.

* * *

При такой прыти дом, понятно, не мог быть уж очень большим. Точнее говоря, то был очень маленький домик и очень простой: внизу только кухня и столовая с камином, а наверху одна спальня с балконом да ванная. К тому же, кухню от столовой отделял только бар, а ванную от спальни ничего не отделяло.

Но Бену и Фонтанне все тут пришлось по душе.

И дому пришлось по душе, что они завелись в нем.

Давая это им понять, он разом сиганул на три квартала.

* * *

Должно быть, последние обитатели, архитектор с дочкой, в один прекрасный день просто отказались от мысли найти свой дом, а все их вещи так тут и остались.

Архитектора страшно заинтересовала подвижность дома, он видел в ней «революционную концепцию градостроения». И приложил немало сил, чтоб разобраться в архитектурных принципах дома, а главное, научиться управлять им. Дом поначалу обрадовался (ведь до тех пор еще не было случая, чтобы ему не мешали бродить) и любезно поддавался экспериментам архитектора: шел туда, куда его направляли, и ждал там, где просили. Но очень скоро понял его коварный план. Стоять на месте — и то было не так противно дому, как терпеть, чтоб его погоняли. И вот он уперся и больше не двигался.

Дочь архитектора, та сразу невзлюбила дом. Она была балериной и твердила отцу: тут слишком тесно, негде заниматься! Отец, погруженный в свои изыскания, не слушал ее, и тогда она стала впрямую ругаться с самим домом, обзывать его «гнусной хибарой, убогой лачугой, уродом-бонсаем», а то и колотить.

Дом чувствовал себя несчастным. Ему совсем не нравилась роль урода-бонсая и еще того меньше — «градостроительной концепции». Доставлять неприятности людям ему тоже не хотелось, но он же не был ни балетной школой, ни архитектурной мастерской и не понимал, почему эти двое к нему пристают.

Он был вынужден почти не двигаться. Иногда, в отсутствие жильцов, он позволял себе немного поразмяться, но это почти не доставляло ему удовольствия, поскольку к определенному времени надо было вернуться на прежнее место, чтобы опять не разбудить любопытство архитектора. Впрочем, тот заподозрил неладное, запасся провизией на целый год и совсем перестал выходить. Засел у себя в спальне и день-деньской чертил свои проекты, а дочь внизу пинала стены.

Однажды утром архитектор, в стельку пьяный и бешено вращая глазами, велел своей дочке пойти и купить побольше бензина.

«Раз я не смог, то и никто не сможет!» — беззвучно орал он.

Дочь принесла два здоровых бидона. Архитектор, не помня себя, побежал вокруг дома и начал поливать его бензином. Дочь истерически захохотала, схватила второй бидон и тоже побежала вокруг, только с другой стороны.

У дома не осталось выбора. Он ринулся прочь через весь город, затаился и переждал, пока отец и дочка не позабудут его, не оставят в покое и не найдут себе другой дом в другом городе.

* * *

Бен и Фонтанна поцеловались в своем новом гнездышке и решили отпраздновать событие. Бен стал рыться в баре, но бросил поиски, когда Фонтанна вытащила из холодильника объемистую бутылку превосходного шампанского. Как же ему не быть превосходным — столько лет пролежало в ожидании дня, когда эксперименты архитектора увенчаются успехом! Впрочем, практичная Фонтанна сочла, что шампанское дожидалось их, а тактичный Бен не стал ей перечить.

Стрельнула пробка, и сейчас же захлопали ставни, как будто дом зааплодировал. Фонтанна капнула ему немножко прямо на пол, а после наполнила пару фужеров.

Они выпили все вместе.