Не то время, не те люди (СИ)

Он даже и не подозревал об этом.

Может, оно и к лучшему.

Но скупое замечание от отца, что его папа и мама сидят без денег, пока он тут прохлаждается, подняли некое гневливое чувство.

И тут же стало все равно.

Теперь это только проблемы его родителей. Напоследок мать выпалила, что им пришлось продать все вещи Люка, чтобы якобы оплатить похороны. И его эскалейд тоже был продан без каких-либо сомнений.

Он встал первым и попросту ушел.

Ему были безразличны эти двое.

Спустя еще время он вдруг задумался, на какие шиши тогда его тут вообще держат и как долго. Ответ дал лечащий врач — Тайлер оплачивал его лечение, да и торчал он тут, оказывается, почти год.

Телефонный звонок ему разрешили сразу.

Хотя на его звонок никто так и не ответил, Тайлер приехал в тот же день. В этот раз не он один молча ронял слезы. Они сидели на скамейке в парке, стыдясь смотреть друг другу в глаза. Они не сказали ни единого словечка, они понимали друг друга.

На следующий день он сам сказал своему врачу, что он готов. К чему готов, добрый докторишка даже не спросил.

Его выкинули из лечебницы почти сразу, выдали старую одежду, что висела как половая тряпка на швабре, пакет с какими-то мелочами и пожелали удачи. Тайлер уже ждал его за коваными резными воротами дурки.

Сунутый в руки набитый деньгами пакет оттягивал ладонь, словно весил тонну.

На вопрос, может ли Тайлер показать ему, где похоронена его ведьма, водитель лишь покачал головой, мол, не надо ему это.

На первой же заправке он просто вышел из машины, пока Тайлер платил за бензин.

Намек с пакетом денег он понял отлично.

Как ни странно, до того забытого богом среди снега поселения он добрался без происшествий. Шериф уже успел смениться, но ключи от своего дряхлого домика забрал без проблем. Даже имени называть не пришлось, на маленькой бирке с ключами висела его морда, и он хоть убей не мог припомнить, когда это он успел засветить рожу. Даже пикап ему достался тот же самый.

Будто и не уезжал никуда.

Но встреченный на пути его новый-старый друг осекся, когда он вышел из купленного пикапа перед баром. Раскрыл рот на обрадованном лице… и осекся, глянув ему в глаза. Он даже с ним не поздоровался, просто прошел мимо.

Было плевать.

Женщина-егерь, замершая за спиной старого-нового друга, аккуратно потянула прочь своего мужчину.

Как ни странно, именно этой женщине он был благодарен как никому другому за понимание.

Мир так и не приобрел цвета.

Он как-то и к местному коновалу успел зайти, чтобы глаза проверить. Глаза были здоровы, но мир все еще казался каким-то тонким. Плоским.

Начал по-новому обживаться, даже свою заначку с оружием нашел. И патроны тоже.

Жил в своей лачуге, пока в одну ненастную ночь к нему не постучались.

Он был сбит с толку, увидев, кого принесло.

Папаша Прайм долго стоял под навесом в ожидании приглашения войти и сразу вошел в дом, едва он отошел в сторону, безмолвно пропуская внутрь. Гость долго стоял, ждал, пока он не указал кивком на единственный диван.

Финн Прайм говорил тихо. Но надрывно так, что самому муторно было. И руки, сцепленные на животе, дрожали мелко. Начал говорить без каких-либо предисловий.

Прайм даже не поздоровался по сути.