Не то время, не те люди (СИ)

Но один взгляд на его штаны показал, что он совсем не равнодушен. Чертовы штаны держались на честном слове и на вздувшемся бугре спереди. Локти уже начинали ныть от жесткой плитки, и она одним плавным движением поднялась на ноги.

Только вот реакция от него была очень неожиданной, зашипел потревоженным зверем, будто она тут палкой в него тычет.

— Один метр, дорогуша.

Снова это едкое дорогуша. Какого хрена тогда вообще выполз из дома, если снова вспоминает этот гребаный метр? Днем ему ничего не мешало тискать ее.

Дорогуша, значит.

Один метр, значит.

С нее хватит этих ограничений. И переглядываний хватит. Игривый настрой сразу испарился.

— А что будет, если я нарушу этот запрет, а? Бен. Вот как сейчас.

— Пожалеешь.

Выпалил, как отрезал.

Но теперь ставшие видимыми глаза сверкали в свете садовых фонарей.

Съязвить даже не успела.

Живот обожгло его ладонью, но прочувствовать все предвкушение от возможного развития событий тоже не успела. Вместо объятий он просто одним толчком отправил ее в воду.

Столкнул, как мешающую под ногами бутылку.

Все еще перегретая вода ошпарила все тело не хуже кипятка. Сразу вынырнула и даже успела уловить мелькнувшую на жестком лице капельку растерянности. Словно тоже не понял, нахрена он вообще ее столкнул.

Но для сожалений уже было поздно.

Пора было мстить.

Благо стоял очень близко к краю.

Рывок и одна его штанина была в мертвой хватке. Дернула тоже резко, втайне желая, чтобы ткань хотя бы порвалась. А если повезет, что просто стянет штаны и пусть потом убегает, стыдливо прикрываясь, кретин.

Ткань подвела. Или наоборот, не подвела.

От рывка он опрокинулся на задницу, некрасиво растопыривая руки.

Через миг уже она оказалась жестко схвачена одно рукой за горло. Еще днем мягкие ласковые пальцы стиснули в грубом жесте челюсть. Мелькнувшая мысль, что можно попытаться оторвать от себя этот захват, исчезла сразу, как только он вытянул ее из воды, как подсечённую за жабры рыбу.

Одним движением вытащил, даже не напрягаясь.

Только сильнее стиснул пальцы, мол, можешь даже не пытаться вырваться. Она и не пыталась.

Ей же стало страшно.

Все-таки она где-то перегнула, и теперь Бен был действительно зол.

Очень и очень зол.

От понимания его чувств паника не замедлила накрыть. Видимо, зря она ему приписала все придуманные и навешенные качества. Ярким фонарем пришло осознание, что она все придумала. Теперь было ясно, что он не позволит ей сделать его одноразовым мальчиком.

Было очень страшно.

Настолько пробрала жуть, что стекающая вода с волос удачно скрыла выступившие слезы. Испугалась настолько, что и не подумала как-то попытаться скрыть свои эмоции.

Страх слегка отступил, едва он поставил ее на ноги и убрал пальцы. Желание сделать хоть что-то в отместку на голом инстинкте залепило ему пощечину — ладонь тут же онемела. Извинения были пропущены мимо ушей.

С нее точно хватит.

Словно ей было мало собственных страхов.

Решение пришло по пути в подвал.

Паранойя из-за Люка, теперь и плотно засевший страх.

С нее этого достаточно. У нее и так мало времени, что еще и тратить его на нервотрепку.

Бена теперь она боялась до дрожи в коленках. Иллюзии сползли вместе с пеленой глаз и окончательное решение пришло после спуска лишней злости в спортзале.

К черту Люка с его снотворным, из-за которого теперь боялась есть в собственном доме.

Нахрен Бена с его непонятными замашками, из-за которых она теперь будет дергаться от всех шорохов в собственном доме.

Телефон Люка был все еще у нее, где-то валялся под разбросанной одеждой, денег еще дохрена, машина есть. Отели никто не отменял, как-нибудь справится. Наспех запиханная в четыре пакета часть новой одежды полетела в багажник эскалейда. Стараясь как можно тише вывести машину из гаража, с трудом сдерживала злые слезы обиды. Вопреки ожиданиям, из дома никто не выскочил.

Через метров двести утопленная в пол педаль газа отозвалась визгом шин, а Виктория подняла трубку через два гудка.

— Слушаю.

— Виктория.

— Что…. Что случилось?

— Я больше не доверяю им. Как определюсь с отелем, перезвоню, сообщу адрес.

— Ты ведь понимаешь, что старику я доложу сразу.

— Плевать.

— Расскажешь? Или…

— Потом, как-нибудь потом. И… похоже, мне понадобится твоя помощь.

— Что угодно. Только скажи…

— Спа… спасибо.

Голос сорвался невовремя.

Слезы все еще душили удавкой. Виктория оказалась понятливой, больше не задавала вопросов — отключилась с просьбой сообщить ей адрес, как только найдет место. Первый же попавшийся придорожный мотель сверкающей вывеской предлагал незабываемый отдых в великолепнейших комнатах. Легшая на конторку сотня баксов прервала поток вопросов от засаленного вида мужика за стойкой регистрации.

Вопреки ожиданиям, комната действительно была почти ничего. Даже чистой и с нормальной мебелью.

Но успела лишь оглядеться.

В голову внезапно вплыли невнятные образы и шепотки. Кто-то на грани понимания упорно шептал, что она все делает неправильно. Что ведет себя как дура и последняя эгоистка.

А потом были выжженные огнем на стенах слова.