Не только депрессия. Охота за настроением

Да, это Хайам, только из недописанного. Не успел он – дописал я две нижние строки, пособил… Цикл целый у меня есть: хайямины, а также ругайи, заместо рубайев, значит. К примеру вот.

Ты одинок уж тем, что ты родился.
Ты одинок уж тем, что ты умрешь.
За что же ты на Бога рассердился?
Он тоже одинок, едрена вошь!

Эта ругайя в основном самому себе адресована и потому номер один имеет, заметьте. А послемыслие к ней уже в другом жанре:

Манифестявина

Одинокие всех стран, соединяйтесь!
Одиночеством друг к другу прислоняйтесь!
Поделиться одиночеством – не грех:
Одиночество одно у нас на всех!

А вот это -

О современном читателе ругайя № 111

О, как читатель поредел.
Литература – не у дел.
Народ предпочитает чтиво
на уровне презерватива:
употребил – и в унитаз.
Живем ведь тоже только раз.
М-да-с…

– Сурово, Иван Афанасич, – отозвался ДС, оторвавшись от клубничного кейка. – Сурово, но справедливо. Ругайя – любопытное пополнение сатирического жанра, хотя строфа не омаровская.

– Тут в содержании основная сермяга, хотя форма тоже передает суть, не поспорю. Хайамовскую строфу, между прочим, и не все переводчики соблюдают. Язык русский наш всякую иномысль и инакообраз воспринимает, но и свои требованья прилагает к гостеприимству…

О несовместимости саможалости и любви к себе

В нетопленой избе я понял суть урока:
кто не жесток к себе –
к тому судьба жестока.
Не напилил я дров – мозоли пожалел,
и вот сижу, дрожу и вою одиноко…

Строфа в этой саморугайе хайамовская, не так ли? А содержание уже больше нашенское, расейское, хотя и общелюдское в немалой степени, как и здесь:

Алаверды Омару от Кальмара X Аль Авина

Я понял: глупость – злейшее коварство,
а зависть тяжелее всех утрат.
От друга яд – сильнейшее лекарство,
от недруга нектар – страшнейший яд.

Это из рукописи «Сезонная распропажа», в работе пока… И вот про дружество тоже уж кстати.

О Неопознанных Вещающих Субъектах

Не всякий друг
распознается вдруг:
иного годы раскрывают,
врагом иного называют
за то, что правду говорит,
а рот платочком не прикрыт.

Оля зааплодировала, ДС хотел добавить что-то еще, как вдруг слова его заглушило громкое хрюканье на высокой ноте, окончившееся пронзительным «уиииииииииии»…

Сеанс гипноза с оправданием

В тот же миг на скатерти-самобранке появился розовый, свежежареный, душистый, дымящийся поросенок в яблоках, с завинченным хвостиком и улыбкой Будды, с цветком ромашки в зубах.

Все мы дружно ахнули, наши желудки тоже, и застыли в экстазе гастрономического благоговения.

Иван Афанасьевич же, слегка насладившись произведенным впечатлением, садистски сказал:

– Не для еды, извините. Для вдохновения. Это не блюдо. Ма-те-ри-а-ли-зо-вав-ша-я-ся мыслеформа.

– Наглядное пособие? – упавшим голосом спросила Оля, сглотнув слюну.

– В некотором роде. Демонстрация психотворения, голограмма.

– А как же запах? Дымок?…

– Сила внушения. Гипноз. Коллективное надувательство. Свинью вам подложил без зазрения совести, но – с оправданием:

Апология Свиньи, к году Золотой Свиньи

Свинья – не праздное животное,
она всего лишь безработная.
Доверьтесь ей, возьмите в штат,
достойный дайте ей оклад –
ей-ей, Свинья себя покажет
и слова лишнего не скажет,
а ежели уйдет в запой,
начальника возьмет с собой…

Последнюю пару строк ИАХ прочел с особой выразительностью, сделал опрокидон и продолжил.