Не только Холмс. Детектив времен Конан Дойла (Антология викторианской детективной новеллы).

— Думаю, что да, хотя не знаю наверняка. Но вот в чем фокус. Всякий раз, когда этого человека пытаются уличить, выясняется, что один-единственный его клиент выигрывает неестественно часто. Как же, во имя всего святого, этот счастливчик может столь точно знать, кто победит? Даже если он один раз угадал и сорвал куш, почему он не ушел с выигрышем сразу?

— Да вы, оказывается, знаток скачек, — отвечал я со смехом, — но ведь там совершается столько махинаций… Это наверняка какой-нибудь простой, хорошо известный трюк.

— Отнюдь нет, — возразила мисс Кьюсак с некоторой резкостью в голосе. — Позвольте мне объяснить подробнее, и вы поймете, что с виду шансы мошенника на успех ничтожно малы. Я сама однажды заходила в контору. Уолтер Фаррелл провел меня внутрь, и я пристально наблюдала за всем происходящим.

В тот день проходили скачки «Гранд нэшнл» [26]; в конторе присутствовало около дюжины посетителей. Из Эйнтри уже телеграфировали список лошадей и жокеев; Уолтер выкликал имена, стоя у аппарата, а потом задернул вокруг него занавес. Чтобы оправдать свое появление, я поставила небольшую сумму. Все присутствующие отдали Уолтеру листочки с номерами лошадей, на которых ставили. Затем аппарат снова защелкал, но он был скрыт занавесом, так что я уверена: никто не мог увидеть имя победителя на телеграфной ленте. Один из собравшихся, некий капитан Ванделер — его имя не раз фигурировало в связи со всяческими темными делами, — подошел к столу и сделал ставку в последний момент; больше ставок не принимали.

Уолтер отдернул занавес — и оказалось, что капитан Ванделер поставил свои пятьсот фунтов на победителя. Коэффициент был шесть к одному, а это значит, Фаррелл и Рэшли разом теряли три тысячи фунтов. С виду ничего противозаконного, но что-то тут не так; а сейчас как раз начинается сезон гладких скачек, и если так будет продолжаться, к Дерби [27]наш Уолтер Фаррелл лишится всего.

— Скажите, мисс Кьюсак, не мог ли кто-то передать подсказку, находясь снаружи?

— Никто не входил и не выходил из зала. Всякая связь с внешним миром исключается.

— Можно ли разгадать сообщение по звуку аппарата?

Она засмеялась:

— Никоим образом. Сначала я думала, что мошенники прибегли к старому трюку: сговорились с телеграфистом, чтобы он дождался объявления победителя и только потом отправил список участников, поместив выигравшую лошадь последней. Но нет: мы все проверили и проследили за телеграфистами. Тайна остается тайной, и у меня, признаться, уже опускаются руки. Вы поможете мне спасти Уолтера Фаррелла?

— Постараюсь, но, боюсь, особой пользы принести не смогу. Он, по вполне понятным причинам, вряд ли будет рад моему вмешательству.

— Его жена больна. Я сообщила ей, что вы придете. Она знает, как я надеюсь на то, что вы вразумите ее мужа.

— Я, безусловно, нанесу визит миссис Фаррелл, но это будет просто визит врача.

— Надеюсь, вы выполните и вторую мою просьбу, если будет возможность.

Я промолчал. Мисс Кьюсак взяла часы.

— Фарреллы живут в двух шагах отсюда, — сказала она. — Вы можете зайти к миссис Фаррелл сейчас? Вне всякого сомнения, вы застанете и Уолтера — по воскресеньям он дома. Скажите, что вы к миссис Фаррелл; я напишу свое имя на вашей визитной карточке, и вас впустят без промедления.

— Должен ли я вернуться и сообщить вам о результатах? — спросил я.

— Как вам будет угодно. Буду очень рада, если зайдете. От вас зависит многое.

Выражение лица мисс Кьюсак обличало всю серьезность ее намерений. Видя это, я и сам преисполнился решимости.

— Отправлюсь к ним сейчас же, — наконец произнес я, — и будем надеяться, мне повезет.

Каштановые волосы разметались по подушке, а нежное личико казалось совсем детским.

Я откланялся, а вскоре уже звонил в дверь дома номер 15 по той же улице. Мне открыл дворецкий в ливрее; я сказал, что пришел осмотреть миссис Фаррелл, и был немедленно пропущен внутрь. Дворецкий отнес наверх мою карточку, и вскоре ко мне спустилась невзрачная женщина и произнесла тихим голосом:

— Миссис Фаррелл не встает с постели, сэр, но примет вас с радостью. Прошу вас, идите за мной. Вот сюда, пожалуйста.

Горничная провела меня наверх, в гостиную, а оттуда мы поднялись на третий этаж, и она открыла дверь в просторную, богато обставленную спальню. Возле окна, откуда был виден закат над Кенсингтон-гарденз, в кровати лежала миловидная девушка; это и была моя пациентка. Ей было лет девятнадцать, не больше. Каштановые волосы разметались по подушке, а нежное личико казалось совсем детским. На щеках ее горели красные пятна; дотронувшись до ее руки, я сразу понял: у девушки тяжелая лихорадка.

— Значит, это вас прислала Флоренс Кьюсак, доктор Лонсдейл? — обратилась она ко мне.

— Да, меня. Чем я могу быть вам полезен, миссис Фаррелл?

— Верните мне силы.

Служанка отошла в угол, а я провел обычную процедуру осмотра и спросил миссис Фаррелл, каковы симптомы ее недомогания.